Почему мы о порядке-то говорим? вновь вступил в беседу Власов. На ваше место дурной народец придет, опять разборки, опять кровь, опять переделы А вы без нас не устоите, Кузьма Федорович, уж поверьте ну, никуда вам без нас
Нет, в принципе мы могли бы договориться и с Бешеным, равнодушно произнес Шурыгин. Ненадежен он, конечно, скользок, нет в нем вашей основательности, хозяйского подхода
Справедливости, я бы заметил, ввернул Власов.
Вот-вот, степенно согласился генерал.
Я понимаю, внезапно покладисто отозвался Гиена. Государство, оно всегда верх одержит, а сейчас вы, Чека, опомнились, власть ушедшую снова за жабры берете, оно и правильно Только какое у нас партнерство быть может? Как ни верти, а в стукачи вы меня опускаете А ведь меня как на зонах ломали, а мусорских сколько я перевидал! Не, не мое это, начальники дорогие, не мое!
Я о хлебе, вы о небе! сокрушенно цокнул языком Власов. Что такое партнерство? Взаимовыгодное сотрудничество. Основанное на паритете. Вот, к примеру, тот же «Восход». Хороший банк, но с проблемами То есть кинули хитрые дяди хороший банк. А там ведь и ваши деньги, нет?
Где дяди проживают, вы знаете? спросил Кузьма Федорович напряженно.
Естественно. И мы с удовольствием дадим вам их адреса. Нам тоже приятно, если похищенные средства вернутся на родину. Даже в ваш карман. Все в итоге пойдет на благо Ну, изменилось наше чекистское твердолобое мировоззрение, а?
Давай-ка так, молвил Кузьма Федорович, неторопливо закуривая. Слепим первое дело, дальше посмотрим. И замолчал выжидательно.
Разгром группировки Бешеного с одновременной подставкой чеченов, быстро произнес Власов.
Разумно, кивнул бандит.
Так я же и говорю про взаимовыгодные отношения
Техническая сторона за вами, информационную мы обеспечим, сказал Шурыгин. По банковским проблемам переговорим позже
С другим управлением связаться надо? вскинул на него испытующий взгляд бандит.
Шурыгин помедлил Дай этой Гиене немного специальных знаний да усади в его кресло, через годик-другой ведь не хуже его, Шурыгина, с делами управляться начнет
Конечно, ответил невозмутимо. Со многими людьми надо связаться, чтобы точно взвесить ситуацию. Вот вы, кстати Принимаете у себя американского, понимаешь, коллегу А кто он такой, знаете? И что ему надо? Ну?
Ну, сказал бандит осторожно.
Вот и «ну» пять трупов. А где коллега?
И где?
Да мы-то знаем, где. И тут история нехорошая, Кузьма Федорович, чреватая Шурыгин принял озабоченно-задумчивый вид. А потому лучше бы нам ее прояснить. А то такие недоразумения вероятны, что и я, даже сильно напрягшись, вам подсобить не сумею
Вы кто будете-то? Генерал небось? спросил Кузьма Федорович. Не дождавшись ответа, произнес, прижав руку к груди: Мне, товарищ генерал, этот рак мозга тоже без надобности. И вот вам услуга за услугу, ответный гол, так сказать. Дело так было: звонит мне Боря Одесский из Нью-Йорка, подсоби, говорит, дело, можно сказать, смехотворный пустяк
СЕМУШКИН
Считая себя натурой впечатлительной, он в принципе старался избегать какой-либо причастности к жизненным неурядицам. Навещать Ракитина тоже не хотелось: там надо было определенным образом держаться, соболезновать, то есть опять-таки угнетать психику, и без того донельзя расстроенную посещением морга, откуда он возвратился потрясенным до онемения. И поразил его не столько факт внезапности этой смерти, сколько очевидная ее непредсказуемость и непреложность.
Таким образом, Семушкин вывел истину: событие смерти непреложно, непредсказуемо и очевидно, после чего разочарованно уяснил и очевидность своего открытия, тут же забыв о нем.
Еще с детства Григорий тяготел к реальности, данной ему исключительно в приятных ощущениях. От иных же всячески уклонялся, а если уклониться не удавалось, то, претерпев напасть, в дальнейшем внимания на ней не заострял. Но кое-что, к изрядному неудовольствию, оседало в памяти прочно.
И вот, возвратившись из морга, вспомнилось, как пяти лет от роду пришел он с отцом в обсерваторию, куда родителя временно командировали от завода для производства квалифицированных слесарных работ.
Малолетнего Гришу с почетом усадили на высокий вертящийся стул, и он восторженно приник к холодному окуляру в уверенности презабавного зрелища Луны, звездочек, а увидел страшное: чуткую, черную бездну в сияющих колючих гроздьях, вдруг гулко и грозно устремившуюся навстречу ему.
Он отпрянул в смятении. После расплакался. Но объяснить толком причину испуга недоумевающим взрослым так и не смог.
Впоследствии он прилежно изучал астрономию, внимал телепередачам об успехах освоения околоземного пространства, свыкшись в конце концов с мыслью, что небо всего лишь преддверие Вселенной, но больше подходить к телескопу не желал, помня тот детский ужас, который вновь вернулся к нему по неясной причине в беленом домике, особнячком ютившемся на больничной территории.
Однако жена Тася, в тонкости тайных переживаний Семушкина не посвященная, настаивала:
Навестил бы Сашку-то Ведь один А, Гриш?
Ну, Тася, ну неделикатно, отбивался Семушкин. Может, ему и надо побыть одному Потом, знаешь, сочувствием тоже сводят в могилу Завтра к тому же планерка, я должен подготовиться, то-се, выспаться, быть в форме Отстань, дорогая!