Дым показался особенно ядовитым и мерзким. Вяло подумалось о сотрясении мозга удар о стекло вряд ли остался без последствий, однако физическое состояние Ракитина не тревожило. Он был противен себе как само пробуждение, как дым сигареты, как тошнота.
Оно еще у тебя до того было, сказал он сам себе сипло и с отвращением, снимая трубку телефона. Сотрясение это.
Набрал номер справочной больницы.
Ракитина? переспросил сухой старушечий голос. Температура тридцать семь и пять десятых градуса, состояние средней тяжести.
Это его обрадовало.
Жива. Температура что же, закономерно: порезы, нервы Но жива. Жива!
Тут он почувствовал бешеный, жаркий бой сердца как бы после внезапного испуга.
Вышел на балкон, покурил, отвлекшись от тяжких дум в беседе о том о сем с соседом Михаилом Алексеевичем Градовым, человеком покладистым, благодушным, с кем уже несколько лет поддерживал приятельские отношения. После вернулся из конспиративной
квартиры в комнату, прикидывая, что делать, и вообще
Зазвонил телефон, и вновь обмерло сердце в неясной, подлой тревоге, теперь неотвязной.
Звонил тесть. Голос тихий и ровный, ни упреков, ни лишних вопросов. Слушая его, Ракитин мучился, как напакостивший мальчишка: виной, стыдом, раскаянием.
Приеду к тебе часа через два, сказал тесть. И поедем в больницу. Продукты я взял, об этом не беспокойся.
После позвонили из районного ГАИ, сообщили: ждем в отделе разбора нарушений, куда предлагаем явиться незамедлительно.
Когда выходил из подъезда, в бедре что-то опять перещелкнуло с хрустом несмазанного шарнира, и некоторое время Ракитин стоял недвижим, с выпученными от боли глазами, судорожно хватая ртом влажный, прохладный воздух.
В маленьком кабинете полуподвального помещения с решетчатым оконцем, за столом, стоящим под охраной двух несгораемых шкафов, сидел седовласый капитан с лицом настолько строгим, что улыбка на этом лице показалась бы кощунством.
Разговор был краток.
Машину возьмете на штрафной площадке, сказал капитан. Вот справка. Только предварительно оплатите вчерашнюю «техпомощь». Жену вашу я навестил
Как?! поразился Ракитин. Когда?
Успел, ответил капитан мрачно. Здорово она себя отделала Но ничего, веселая такая женщина. Он кашлянул и стал еще более суров. Продолжил, чеканя слова: Супруга ваша претензий к вам не имеет, вы к ней тоже, поэтому свободны. Занимайтесь ремонтом.
Добравшись до конторы «техпомощи», Ракитин оплатил услуги ночной машины и заказал новую на вечер. Затем отправился домой ждать тестя.
Тесть директор большого завода, плотный, высокий, с крупными чертами волевого лица, сама невозмутимость и аккуратность, приехал на служебной «Волге», горевшей, несмотря на слякоть и лужи, черным, без единого пятнышка грязи, глянцем эмали.
Ракитин уселся сзади, возле объемистого пакета, сквозь молочные бока которого оранжево просвечивали апельсины.
Зачем дал ей руль? спросил тесть не оборачиваясь.
Ну, я выпил, она нет повторил Ракитин официальную версию, изнывая от презрения к себе.
Одежду оставили в машине. Прошли вестибюль, поднялись по лестнице, минули коридор, заполненный больными перевязанными, на костылях, и вот палата, ее лицо среди казенных одеял, хромированных спинок кроватей; родное, любимое лицо в малиново-ярких штрихах ссадин, побледневшее, но живое
Он припал к ней виновато, различая краем глаза ее руку в гипсовой повязке с коричневыми от йода кончиками пальцев, беспомощно, но успокаивающе коснувшихся его плеча.
И он успокоился. Окончательно. Держал ее руку, вглядываясь растроганно в глубину ее глаз, слыша милый, единственно дорогой голос единственно! он понял это сейчас щемяще и обретенно, казнясь за пренебрежение ею, за измены свои и черствость.
Как самочувствие-то? шептал он, лишившись голоса и смаргивая невольно навернувшиеся слезы.
Все в порядке. Голова немного болит не пристегнулась тогда И нога вот не двинуть; но ничего, без переломов. Как Володечка, сынуля мой?..
Пусть пока побудет у нас, ответил тесть. Тем более каникулы скоро; он к тому же с одноклассниками спектакль готовит
Такой, как на Новый год был? спросил с угрюмой усмешкой Ракитин.
Людмила и тесть расхохотались.
Да, детки устроили дивное новогоднее шоу Старый учитель, пребывающий в маразме и мало что соображающий, за сценарием и репетициями не уследил. Сопливый Дед Мороз, с носом, вымазанным за отсутствием грима губной помадой, доложил собравшейся в зале публике ряд сомнительных анекдотов, а сам же спектакль с убийствами, скабрезностями и матерными частушками вызвал у педагогического и родительского состава сильнейшее потрясение чувств.
Вы уж там корректируйте, попросила отца Людмила.
Да за ними уследишь!
Граждане, раскрыв дверь, объявила медсестра, «тихий час», прошу на выход.
На штрафную площадку приехали вровень с подоспевшей «техпомощью». Увидев свою машину, Ракитин обомлел. Тогда, на ночной улице, в горячке шока, она представлялась ему куда менее изуродованной. Сейчас стало ясно: машины не существует.
Выгнутый дугой кузов был перекручен с правого бока на левый. Капот и правая дверь расползлись по швам. Смятая приборная панель и сиденья в крови.