Недоуздок изношенный три штуки, трок с кольцами два, поводья четыре, бубнил, подбивая подлежащую замене конскую амуницию взвода, Тимофей. Что говоришь, Степанович? Он поднял голову от бумаги. Овощи и фрукты? Да, конечно, покупай, сейчас самое время для них. И как только деньги будут к концу подходить скажи. У меня ещё остались с прошлой трети, восполню убыль. Так, дальше: потники три штуки, вальтрап, ага, нет, вальтрап мне точно не дадут списать, он нового образца, тёмно-зелёный. Пусть штопает Ярыгин. Далее: подперсье и пахвы. Так, здесь на черновом списке два комплекта указано, а показывали с износом только один, который Плужин приносил со своего Каштана. А у кого же второй тогда? У Кузнецова? Нужно уточнить
Ваше благородие, позвольте?! забарабанили в дверь.
Заходи! крикнул Гончаров, и в открывшийся дверной проём заскочил эскадронный вестовой.
Господин прапорщик, драгун Платонов! представился он громогласно. Их благородие господин капитан просили вас срочно к нему прибыть! И, оглядев комнату, понизил голос: Тимофей Иванович, с Шуши какой-то майор важный при казачьей сотне приехал, говорят, что самим генералом посланный. С нашим капитаном они закрылись, разговаривают. А Павел Семёнович потом дверь открывает и кричит мне: «Семён, бегом за Гончаровым! Бегом, говорю!» Ну вот я и припустился.
Майор от генерала, интересно, откладывая в сторону перо, отметил Тимофей. С чего бы это генералу и какой-то прапорщик был интересен? Ладно, пошли, Семён. И, одёрнув мундир, вышел вслед за вестовым на улицу.
Подсаживайтесь к столу, Тимофей. Облачённый в егерский мундир средних лет худощавый штаб-офицер кивнул на скамью представившемуся драгуну. Майор Воскресенский Алексей Михайлович, адъютант его высокопревосходительства генерала от кавалерии Тормасова. У меня к вам несколько вопросов, молодой человек, произнёс он, глядя в глаза прапорщику.
Алексей Михайлович, я, пожалуй, пойду посты проверю? спросил, вставая из-за стола, Кравцов. Может быть, вам что-то ещё нужно?
Нет, спасибо, Павел Семёнович. Идите, а мы пока с вашим офицером потолкуем. Я потом, как только закончим, вас позову. Ну что, Тимофей, эскадронное, да и полковое, начальство отзывается о вас весьма лестно, проговорил он, когда капитан вышел. Распорядительный, сметливый, храбрый командир, во взводе всегда порядок. В недавних боях по закрытию горных проходов персам хорошо себя проявил. Даже благодарность от их высокопревосходительства получил, что, конечно, похвально. А недавно и вовсе целый купеческий караван задержал, в бой с ним вступил, людишек торговых побил. Я что-то не так сказал? заметив, как встрепенулся драгун, поинтересовался Воскресенский.
Прошу прощения, господин майор, но в бой с караваном мой взвод не вступал, решил внести ясность Гончаров. Был открыт ответный огонь по двум ехавшим в караване вооружённым людям, по тем, которые убили двоих моих драгунов, а одного ранили. Один из них пытался застрелить и меня, да спас денщик, прострелив ему руку.
Да-да, я это всё читал из вашего рапорта, не стал спорить майор. Однако задержанный и раненный вами подданный Франции некий монсеньор Клермон Жан-Луи-Поль-Франсуа, который, кстати, имеет титул графа, в написанной на имя самого нашего императора жалобе отмечает, что, будучи мирным путешественником и учёным-натуралистом, изучающим природу Кавказа, был подвергнут нападению со стороны некого русского прапорщика Гончарова и его
людей, кои пытались его убить и прострелили ему руку. Потом он, уже будучи раненным, был ограблен, избит и даже раздет на глазах у туземцев. Отчего весьма пострадала его честь, а всё личное имущество было утрачено. Он же сам ничего враждебного супротив русских властей, с его слов, не предпринимал, его вина могла быть только лишь в том, что он испугался выстрела, произведённого одним из торговых людей каравана. И что он побежал оттого прочь, боясь за свою жизнь.
Ловко, заметил Тимофей. Так это ведь он лично Хрисанова Яшку, моего драгуна, из пистоля застрелил и уже разряженным им голову другому драгуну рассёк. А потом, когда убегал, в меня из второго хотел стрелять, да не успел, опередили.
А вот граф, я повторюсь, совершенно по-другому рассказывает. Воскресенский развёл руками. Говорит, что одного вашего драгуна на дороге убил торговый человек из каравана, а потом он же ударил рукояткой пистоля другого по голове и, уже когда убегал, застрелил ещё одного из погони. Ну и сам тоже пал от пули. Причём все купцы, которых доставили под конвоем в Шушу, подтвердили то, что он говорил, слово в слово, а ещё и прибавили к рассказу монсеньора, как вы их всех избивали и как грабили караван.
А оборонительные схемы многих наших крепостей, небось, говорят, что тоже мы им подкинули? хмыкнув, предположил Гончаров. И запрещённое к перевозке оружие с порохом тоже в повозки мы подложили?
Ну-у, немного, конечно, не так, улыбнувшись, возразил майор. Ссылаются на убитого вами. Дескать, что две арбы и вьючная лошадь с запрещённым товаром принадлежали ему. И схемы эти, бумаги, якобы они видели, как вы лично доставали, вспарывая своим горским кинжалом кафтан убитого. У вас ведь был при себе кинжал, Тимофей?