У костра сидели и полулежали бойцы, напевая фронтовые песни: кто курил, кто чистил обмундирование, а кто просто дремал. Ужин был сытным. Клонило ко сну. Игорь показал фотографию, пошедшую по рукам у костра. Жена красавица, дочурка
милашка. И он, Игорь, на фоне горного пейзажа. Счастливая семья. Я пригляделся в свете костра к надписи на снимке: «Арзамас» год так и не разглядел. Снимались, видимо, в каком-то ателье. Фотография вернулась по кругу к Игорю. Бережно упрятал в планшет с картами полётов своей эскадрильи: там были нанесены предполагаемые цели противника. Всё просто: перекинули из-под Мурманска, воюй теперь здесь, под Курском. Враг везде одинаков. Жестокий, беспощадный. Враг, которого нужно уничтожать. И не важно, на земле ли, в небесах
Исходя из этого, можно сделать вывод.
А именно:
В августе 1943 года, здесь, в полях Курской, Белгородской и Орловской областях пересеклись два параллельных пространства реальностей: дней Великой Отечественной войны, и дней моей собственной эпохи.
Пространство, подобно узлу закрутилось внутри себя восьмёркой Мёбиуса. Получилось альтернативное, отличающееся от всего измерение, которое зажило своей собственной жизнью.
А утром начался кромешный ад.
Ещё не взошло солнце над полями, как в небе завыли немецкие «юнкерсы», атакующие авангард армии. Несколько эскадрилий «бубновых тузов» с тяжелыми минами-чемоданами прорвались сквозь завесу зениток, устремились вглубь фронта себе на погибель, но с четким приказом Геринга бомбить арьергард проходящих частей.
Машины с крестами вспыхивали в небе как спички. Успевали скинуть свои «чемоданы» в виде больших бомб в поля, степи, где располагались части советских войск. Земля стонала и дыбилась.
БА-ААМ! БА-ААМ! БА-ААМ!
От частых разрывов закладывало уши. Забивало грязью нос и рот. Слепило глаза. Казалось, немцы сбрасывают бомбы в шахматном порядке до такой степени они ложились скученно в почву. Всё шло ходуном: деревья, кусты, пригорки.
Первым же взрывом разворотило грузовик, стоящий неподалёку от костра. Ударная волна разбросала по сторонам бойцов. Второй взрыв прошёлся по спящим друзьям. Третий и четвёртый застали меня, когда я, оглушенный и полуслепой от пыли, пытался достичь ближайшего дерева. Взрывная волна накрыла в тот момент, когда я успел ухватиться за корень. Подкинув меня над землей, со всего размаха впечатала спиной в развороченную грязь, где я и стукнулся затылком о выступающий сук. В глазах потемнело. Полуслепой, я потерял способность видеть и ощущать.
Последнее, что увидел, была огромная воронка на месте костра, с торчащими из неё обломками сбитого «юнкерса».
«Прямое попадание, пронеслось в воспаленном мозгу. Господи, хоть бы ребята остались живы. Борька Лёша, Игорь».
Сознание толчками покидало мой организм. Кругом гремело, свистело. Борькин голос:
Лёха
Что?
Кажется, я ранен.
Куда?
В жопу! обозлился далёкий голос Борьки. Первый раз за всю войну! В госпиталь вместе поедем. Ты Саню не видел?
Следующий взрыв заглушил голоса, но моё сознание счастливо улыбнулось: живы!
Способность ощущать реальность покинула меня окончательно. Сгусток вихря сформировался из дымной пустоты, всосал в себя мое тело и, кружа против часовой стрелки, впитал во внутреннее пространство тромба. Растворил в себе. Превратил в желеобразную массу, похожую на рождественский кисель.
Через секунду воронка смерча подхватила бренное тело, лишённое какого-либо веса. Желеобразная масса завращалась в круговороте, и понеслась сквозь пространство, сквозь время. Это было тело летчика мурманской авиации. Спираль портала барокамеры поглотила пилота сорок третьего года понесла в мое время, а я остался здесь, на Курской дуге.
Отныне мне быть обитателем эпохи Великой Отечественной войны.
Глава 3
Цех технических разработок. Лаборатория аналитического отдела.
Время: 06 часов 12 минут по лабораторному журналу.
Игорь. Так звали старшего лейтенанта советской авиации, прибывшего на Курскую дугу в составе мурманской эскадрильи. Только теперь вместо курских и орловских степей, вместо копоти дыма, взрывов и налетов «мессершмиттов», Игорь ощутил какую-то странную перемену. Открыв глаза, почувствовал позывы тошноты.
Где я? машинально прохрипел он вслух, в надежде, что кто-то услышит.
В голове летали недавние бомбардировщики. Перед глазами прыгали зеленые слоны. Во рту вязкая слюна. Жажда и нестерпимый голод.
Обвел взглядом внутреннюю обшивку барокамеры. Сгустки проводов, вереница мигающих диодов. Собравшееся из атомов тело плохо поддавалось командам. После переброски прошли считанные минуты, и мозг еще не успел восстановить жизненно важные функции организма.
Прямо перед глазами возникло изображение. Экран передавал то, что находилось снаружи барокамеры.
Бог мой! воскликнуло лицо на экране. Потрясенно уставилось на Игоря. Силуэт оглянулся, махнул рукой, подзывая остальных. Вы только гляньте! Эт-то это же не не Саня!
К экрану приникло сразу несколько встревоженных лиц. Все уставились на прибывшего летчика, совершенно сбитые с толку. Игоря держали подпорки своеобразного ложемента. Послышалось шипение вытравливали внутренний воздух. Люк капсулы откинулся автоматически. Сотрудники лаборатории бросились вытаскивать незнакомого гостя.