Художник А. Ветрогонский
От автора
В свои Нюрговичи из Кировска на Неве, где я проживаю по воле судьбы, еду на комфортабельном «Икарусе» мимо новых поселений, как грибы после дождика выросших за последние годы: крупнейшей в Европе птицефабрики «Синявинской», животноводческих комплексов, зданий сельских ПТУ, нового Тихвина, каменного поселка совхоза «Тихвинский Бор», по чудесному шоссе. А дальше пересаживаюсь на местный автобус и качу аж до самых Харагинич, куда еще совсем недавно и пешком-то не пробраться в распутицу было.
Остальные же шесть километров иду прямиком, преодолевая крутые горы и болота, по тропе, проложенной еще далекими предками.
Родную Вепсию я начинаю ощущать уже от реки Сясь («сяськ» «муха»), берега которой еще совсем недавно заселяли вепсы. Дальше почти все названия селений, рек, речушек, урочищ: Кайвакса («каксь ваксад» «два вершка»), Сарожа («сар» «лесная чаща»), Пялья («пяльдяс» «подниматься»), Уляндех (высокое место) и другие вепсские.
Еду я мимо этих мест и невольно перебираю в памяти некоторые эпизоды из истории народа, некогда широко расселившегося по северо-западу России, а теперь живущего в пределах северо-восточных районов Ленинградской области, на побережье Онежского озера да на западе Вологодской области, в селах с чисто вепсским населением.
По поводу того, откуда появились здесь вепсы, среди ученых согласия пока нет. Одни считают, что пришли они с Восточной Прибалтики. Другие полагают, что весь сформировалась на исконной территории. Третьи выдвигают гипотезу восточного происхождения вепсов.
Может быть, расселившись здесь в отдалении от городов и крупных поселений, вепсы сумели до сих пор сохранить свой чудесный язык, обычаи, традиции, фольклор
Когда я еду в родную деревеньку, сердце мое наполняется тихой радостью. И понятно. Ведь я возвращаюсь в свое детство, в эту удивительную сказку. И всю дорогу вспоминаю своих родителей, учителей, школу, соседей всех,
было, может быть, лет восемь, брату шесть. И вот на удочку Ивана клюнул лещ. Широченный, желтый. Вытащив рыбину на берег, он отцепил его с крючка, но удержать в руках не сумел, и рыбина с высокого крутого берега плюхнулась обратно в воду. В тот жаркий солнечный день рыба клевала очень плохо. Время уже клонилось к вечеру, а в наших торбах пока лежало только по нескольку маленьких окушков да плотиц. А без рыбы домой возвращаться просто не имели права. Потому что в тот год хлеба у нас было мало и мы питались одной рыбой. И вот я со злости, что брат упустил такую добычу, двинул его удилищем, да так сильно, что оно даже сломалось.
Не буду я больше с тобой рыбалить! закричал брат и, бросив удочку, побежал к дому.
Я все же уговорил его остаться со мной. Но после этого случая между нами уже той близости, что раньше, никогда не было.
Может быть, этот неприятный и неприглядный поступок мой повлиял на дальнейшее мое поведение, все время заставляя сдерживать себя.
Рыбы-то под вечер нам наловить удалось, поймали даже форели, но есть не пришлось.
А случилось это вот как.
Следующее утро было солнечным. Через раскрытое настежь окно в дом струился ласковый прохладный ветерок. Вся наша многочисленная семья сидела за завтраком. За столом у каждого свое место, закрепленное в первый наш самостоятельный присест за него. В красном углу сидит отец. По правую и левую руку от него, плотно прижавшись друг к другу, мы, три брата и две сестры. Место матери с краю стола перед самоваром, непременным атрибутом застолья, но пока ее место свободно она хлопочет возле печи. Присмиревшие, мы ждем, когда мать вытащит рыбник.
За столом тихо. Ждать всегда тяжело, и мама это понимает.
Кабы от меня это зависело, разводит она руками, уже в который раз сняв заслонку и поглядев в печь. Чего сегодня пирог не румянится?.. Она тяжело вздыхает, садится на лавку и, сложив на коленях руки, направляет взгляд куда-то вдаль.
Но вот в очередной раз мама открывает заслонку в печи и улыбается.
Наконец-то! с радостью произносит она, деревянной лопаткой вытаскивая румяный рыбник.
От него идет сытный и приятный дух. Ведь такое, чтобы рыбник был из белой муки да с форелью, случается весьма редко. А какое это объедение! Пропитанный рыбьим жиром и солоноватый, рыбник не идет в сравнение ни с каким другим кушаньем.
Вот мама сейчас выложит рыбник на стол, отец разрежет его, как он это делает всегда, и, положив перед каждым по кусочку, скажет: «Ешьте, дети!» Но на этот раз получилось по-иному.
Не успела мама вытащить рыбник из печи и положить перед отцом, как в дом вошли трое ребятишек: девочка и два мальчика.
Подайте, горемычным погорельцам милостыньку, сказали они в один голос, поклонившись.
Милостыньку?! переспрашивает отец, оглядел застолье, вынес рыбник и отдал ребятишкам.
Нате, нате, милые, кушайте на здоровье, сказал он со слезами на глазах. Потом повернулся к столу и как бы стал оправдываться перед нами:
Ладно, дети Мы уж как-нибудь чайком сегодня обойдемся Поймите, дорогие, не мог я иначе
Да что уж там Все правильно, сказал я.
И еще вспомнилось.
С вечера я дал себе задание встать пораньше. Завтра, в воскресенье, утром у нас была назначена встреча с бывшими одноклассниками в Корбеничах. С некоторыми из них я не виделся три года. Но, поздно вернувшись с рыбалки, я уснул лишь на утренней зорьке. Когда же проснулся, солнце в чистом небе стояло уже высоко. «Проспал, засоня!» выругался я, натянул на себя штаны и метнулся в избу.