Сблизиться, когда тебе врали очень сложно, и кому как не ему об этом знать? прошелестела я и отвернулась, чтобы Энтони не видел судороги, что пробежала по моему лицу.
Прошла к креслу, мягко опустилась, сложив руки на подлокотники. Откинулась на спинку, постаравшись принять как можно более горделивую позу. Умения вернулись. Несмотря на дрожь внутри, внешне я была почти спокойна.
Но ведь ты сама не оставила мне выбора! с негодованием воскликнул Энтони и резко сел в соседнее кресло, склонился ко мне, словно собрался шептать на ухо. Я ведь столько раз пытался с тобой увидеться! Приезжал и что? Наткнулся на деревенскую бабу, даже на порог меня не пустившую.
Я на мгновение потупилась. Щеки заполыхали. Ну да, было дело. Выставила пару раз. А еще пару пряталась по деревне, пока герцог не уехал. Но почти сразу удалось взять себя в руки, и уже я выплескивала возмущение наружу.
Я? Да это ты все! Стоило проснуться моему дару, и сбежал, трус! Спрятался у дяди. А мне знаешь, как плохо было? Мне поддержка нужна была. Кругом все врали, гнильем воняло, а друг бросил!
Энтони застыл. На лице подрагивали мышцы, словно у герцога тик случился. Я даже испугалась, подалась вперед. Это словно подтолкнуло его к действиям. Опустив плечи, Энтони заговорил:
Это не я. Это отец спрятал меня. Боялся Он
Энтони, осторожно коснулась я руки приятеля. Я видела, что признание не желает выходить, но также видела, насколько оно болезненно. Герцог хотел признаться, но не мог. И в следующий миг я поняла почему.
Он считал, что виноват в смерти мамы, тихо проговорил Энтони. Виноват в ее болезни. И боялся, что ты откроешь мне правду.
Я прикусила губу, прикрыв глаза. Вот тебе и признание. Леди Лилия умерла совсем молодой, от белокровия, и как в этом мог быть виноват лорд Брейвок старший? Но иногда люди винят себя в самых странных случаях, не желая мириться с судьбой.
Он не виноват
Я знаю. Но тогда ему некому было это сказать. А потом ты меня не желала видеть, а я ведь пытался, обиженно прошептал Энтони отворачиваясь.
Мне ведь тоже не хватало тебя. Скучно было, до ужаса. Ты бы видела моих кузин. Они ведь даже лягушек не могли оценить. Ну только если вокалом.
Мы тихонько рассмеялись.
Вернись, Ягодка Мне очень нужна твоя помощь!
Я не ягода! возмущенно зарычала я, но понимала, что уже проиграла. Энтони удалось уговорить меня, даже сейчас, когда обида душила. Хорошо. Я поеду с тобой, но есть два условия. Первое если я решу уехать, держать ты меня не будешь! И никогда не будешь мне врать! Второе я вернусь отсюда в деревню и буду там до тех пор, пока ты не пришлешь им нового лекаря!
Договорились! К концу недели у них будет лекарь! просиял он, вскочив с кресла и разлохматив длинные волосы. А теперь пойдем, скоро Зимние старцы отправятся в обратный путь!
Я замялась, но тут же улыбнулась, встав. Энтони чуть поморщился, но помня свое обещание, попросил:
Переоденься, что я зря по лавкам бегал, платье искал?
Так это не из нарядов твоей мамы?
Оно из моего шкафа, потому что я его туда положил, чтобы Дереку не пришлось врать. Он он уже давно заставил меня избавиться от нарядов. Сказал, что это меня только губит.
И Энтони печально улыбнулся, глаза его тут же сделались задумчивыми. Видно, другу удалось избавиться от пыльных тряпок лишь в шкафу, а в душе они еще долго будут висеть напоминанием.
Хорошо. Дай мне десять минут, попросила я тихо.
Энтони кивнул. Вновь дернул губами, изображая улыбку, и побрел к двери. Остановился, уже взявшись за ручку. Помялся, но все же осмелился, попросил:
Ягодка, прости его, пожалуйста. Он ведь не со зла. Он он любит тебя. По-настоящему любит.
Не стоит, Энтони. Не лезь, так же тихо попросила я.
И тот, понятливо выдохнув, вышел, оставив меня одну.
Глава 20
До полуночи остались считаные минуты.
Скоро Старцы отправятся в обратный путь, повезут на своих длинных плащах весну. Нужно было успеть и загадать самое заветное желание. Прошептать его вырезанной из бумаги снежинке и бросить ту в камин. Все переместились ближе к жаркому огню и мечтательно застыли, прикрыв глаза. То и дело кто-то отмирал и подходил к огню ближе. А я а я не могла сосредоточиться. Взгляд то и дело натыкался на мрачного, совсем не подходящего праздничной атмосфере Дерека. Он все это время был словно бы и среди веселящихся, но в то же время и чуть в стороне. Он мог улыбаться кому-то, но неизменно смотрел лишь на меня. Я старалась не обращать на него внимания, но это было невозможно. Взгляд его прожигал насквозь. Я постоянно невзначай или нарочито натыкалась на этот взгляд, и каждый раз внутри что-то обрывалось. Сердце металось болезненной помехой, и я отворачивалась, чтобы еще через несколько минут вновь поймать взгляд на себе.
Наконец, зло тряхнув головой, я зажмурилась и на выдохе прошептала в самую бумагу, прижатую к губам: хочу найти свое, настоящее! счастье!
Быстро подошла и решительно опустила снежинку в огонь.
Еще через минуту, когда все желания были загаданы, а бокалы наполнены, зазвенели и часы, отсчитывая последние удары до Перелома.
Бокалы соприкоснулись с мелодичным звоном. Голоса собравшихся слились в восторженном вопле. Пузырьки игристого вина защипали язык, заполнили голову веселым шумом и, разбившись на пары, мы закружились по залу, под потрескивающую музыку старого фонографа. Время слилось в сплошную яркую ленту. Я старалась вести себя беспечно, погрузиться в танец и веселье, но остановившийся, полный мертвой тоски взгляд то и дело мелькал на краю сознания. Словно Дерек деревом Перелома стоял в центре нашего водоворота.