Нет. Он просто открыл дверь и вошел. Я подумал, что вы забыли запереть. Сжался от предчувствия неприятностей тот.
Я никогда и ничего не забываю. Заруби это себе на носу. Пошли, посмотрим, что это там у нас за фрукт, врывается к начальнику полиции. Петр Иванович толкнул дежурного вперед по коридору в сторону своего кабинета.
Ну и где твой полковник? Застыл главный хранитель правопорядка города, спустя несколько минут ушедших на дорогу, на пороге открытых дверей, рассматривая пустое помещение. Никого не было, только в открытую форточку колыхая канцелярскую штору, влетал легкий сквозняк.
Ту, что все звали Степановна, очень взволновал необычный кот, который когтями умудрился поцарапать бетонное покрытие подъезда, но к ее разочарованию, иностранца странное животное не заинтересовало, хотя бабуля настойчиво предлагала сходить и посмотреть, на оставленные царапины, но и этим не вызвала его любопытства.
Но вот когда лузгающая семечки Вера Федоровна, пожаловалась, что у нее в тот вечер даже галлюцинации случились, и она увидела приведение, нотариус весь заинтересованно подобрался, и на зависть остальным двум бабушкам вступил в разговор:
Как оно выглядело?
Да как обычно приведения и выглядят, белое, полупрозрачное, пропархало саваном над асфальтом его ветром и унесло. Пожала та плечами
Врешь ты все. Возмущенно перебила третья собеседница, оказавшаяся Полиной Степановной, хлопнув по коленям сморщенными маленькими ладошками. На придумываешь всякого
Но нотариус проигнорировал едкое замечание и внимательно, очень даже заинтересованно посмотрел на Веру Федоровну:
А вы не можете вспомнить куда оно улетело?
Так вон туда и улетело. Указала та наманикюренным красным лаком ногтем куда-то за угол дома, в сторону городской управы.
Разговор после этого как-то сразу сошел на нет, и после недолгого вялого продолжения, странный иностранец, любезно извинившись, сославшись на недостаток времени, и видимо впечатленный сказками старой фантазерки, забыв об Игнатьевых, быстро удалился по тропинке липового парка. Когда его фигура затерялась среди деревьев, в небо взлетела ворона, распугав суетящихся воробьев. Возмущенно каркнула в направлении старушек, и быстро удалилась в сторону центра города.
Не было истерики, не было неудержимо льющихся слез. Только пустота, и чувство вины. Лицо близкого человека перед глазами, раздраженное, злое и обидные слова друг другу, гложущие теперь, скребущие острыми когтями душу.
Всю дорогу до морга она молчала и смотрела в окно полицейской легковушки, и не видела ничего, кроме заплаканного лица мамы, а когда увидела тело, прикрытое простыней на столе, то не выдержала и упав на колени наконец зарыдала. Горько, протяжно выплескивая накопившуюся боль слезами. Засуетились врачи, в нос пахнуло нашатырем, больно кольнуло в руку иголкой шприца, и дальше пустота. Восковое лицо родного человека, синие губы, и сопровождаемые кивком головы слова: «Она», затем подпись ватной рукой под протоколом опознания и дорога домой.
Похороны, поминки, пролетели перед глазами страшным сном. Теперь предстояло научится жить одной. Жить с той болью и виной, оставшейся после последней ссоры.
Вернера рассказывала все это незнакомому человеку, участливо смотревшему на нее из-под черных стекол очков, и плакала не стесняясь, делясь своей болью. Она верила ему в этот момент, как верила когда-то своей маме, а он слушал и молчал
они даже не охотники, они падальщики. В них страха столько, что вонь от него забивает запах леса. Валяются под ногами парализованные, позвякивают броней трепыхаясь в конвульсиях. Вызывают только брезгливость своей беспомощностью.
Он думал будет сложнее, а тут, всего только один прыжок и одна очередь нейтрализатора. Жалкие подобия рыцарей. Он сплюнул тягучую слюну. Но хватит терять время, впереди еще корабль, который надо захватить, и трусливая команда на борту. Как бы не сбежали. Они могут. Презренные рабы Шалагуда не отличаются храбростью.
Нейтрализатор за плечи. Нож одного из валяющихся под ногами рыцаря в руку, лезвие кривое, рукоять неудобная, но выбирать не из чего, берем то, что есть. Снять с пояса доспехи? Мерзость, эта амуниция вызывает брезгливое омерзение.
Все. Он готов. Ждать больше нечего. Один толчок натренированных ног, одно напряжение узлов эластичных мышц, и на поляне остались только парализованные тела охотников и карбасов, валяющиеся там, где застал их луч.
Бег. Что может быть прекраснее этого состояния. Особенно если это бег к свободе. Легкие наполняются воздухом смеси запахов травы и цветов, тягучи, приятный, дающий дополнительные силы. Ноги пружинят длинными шагами от прелой листвы, покрывающей землю. Мешающие ветки в сторону, руки сами знают, что надо делать. Он улыбается, наслаждаясь предвкушением очередной схватки. К стремлению к свободе для него не существует препятствий.
Вперед Гронд Фале Эльфийс, впереди открытый космос, он ждет последнего Скараду. Надо только захватить корабль
Странный человек? Он ее совсем не знает, а доверил ноутбук, с просьбой: «Только читать и больше никуда не лезть». Взял с нее слово и ушел. Поразительная вера в честность, к человеку, с которой знаком несколько часов. И ведь действует такая его наивность, желание покопаться в личных файлах жжет любопытством душу, а совесть не позволяет этого сделать.