Радовало одно: изучали девушку на расстоянии. Если к ней и обращались, то не ждали беседы, лишь выражали почтения её госпоже. Онора была истинной причиной их бесконечного любопытства, а не сама Гленна, которая была пусть и любимой, но всего лишь служанкой будущей королевы.
Она заставила себя есть, благо вепрь запечённый с прошлогодними яблоками был приготовлен отменно. Ей даже не пришлось пересиливать себя слишком долго: стоило лишь пище попасть на язык, тело вмиг вспомнило о голоде. Гленна даже сделала несколько глотков вина, неразбавленного и тёплого. От этого ноги её приобрели обманчивую лёгкость, зато улыбаться стало проще.
Я пью за процветание принцессы Ирландии! восклицали пирующие то и дело.
Зал отзывался одобрительным гулом, люди вскакивали с мест.
Пусть союз объединённой Англии и Ирландии процветает! кричал кто-то в ответ.
Тибальд лучился гордостью, когда вёл юную невесту под руку. Даже седина её в свете жаровен перестала быть заметной. Будто бы года, разделявшие их, сошли с короля, потянувшись за молодостью и красотой его королевы.
«Будущей королевы», мысленно поправила себя Гленна. Она подивилась: как же так вышло, что ей так легко удалось принять эту мысль. Почему-то Онора для неё из младшей принцессы, третьей дочери родителей, которые души не чаяли в позднем ребёнке, ещё на корабле превратилась в королеву.
У Оноры, как и у Гленны, не было матери. Та росла при ней немногим больше, чем её служанка. Увидь сейчас покойная королева свою малышку, должно быть, гордилась бы статью дочери. Онора была красавицей и держалась по-королевски. Это восхищало Гленну. Она, привыкшая быть тихой и незаметной, не могла постичь каково это, когда все взоры прикованы к тебе ежечасно. Впрочем, после второго бокала тёплого
Грянул неприятный липкий хохот, заставивший Гленну ускорить шаг. Далеко не все местные знали, что личная служанка королевы обучена языку англичан. Пусть местное наречие было рваным и чуть отличалось от того, на котором говорил учитель принцессы, Гленна прекрасно всё понимала.
Правда необязательно было знать о чём именно говорят работяги, таскавшие камни для строительство крепостных укреплений. Их взгляды, маслянистые и похотливые, не раз провожали Гленну. Она знала: не красотой они прельстились, а недоступностью и необычностью иноземки.
Ей приходило в голову, что, возможно, она могла бы пожаловаться Оноре. Та, пусть и состроила бы неприязненное выражение, потребовала бы наказания для всякого, кто проявил хоть тень неуважения к её служанке. Только стоило Гленне лишь представить, что повлечёт за собой её жалоба мысль тут же теряла всякую прелесть.
Ей никогда не нравились ни излишнее внимание, ни уж тем более раздоры, ссоры и наказания. Особенно, если Гленна сама являлась их причиной. Видели боги, девочка старалась избегать подобного всеми силами. Потому ей проще было продолжать притвориться, что она вовсе не понимает, о чём судачат работники, над чем смеются и какие гнусности, должно быть, обсуждают промеж собой.
Ты вернулась быстро, сказала Онора, когда она переступила порог её комнаты.
Не смотря на то, что большая часть ирландцев уже отправились домой, ко двору Эгга, Онора прибывала в хорошем настроении. Будущий муж не докучал ей излишним вниманием, за вечерней трапезой он говорил с ней с почтением и обходительностью. Слуги, придворные и другие жители крепости не позволяли себе лишнего взгляда в сторону ирландской невесты короля. Приподнятому расположению духа способствовали и дорогие подарки, которые преподносил король и лорды соседних земель в честь помолвки. Та должна была состояться в христианской церкви, после чего начнётся основная подготовка к свадьбе, назначенная на середину первого летнего месяца.
Онора не принимала участия ни в чём, что не касалось её напрямую. Всё, что касалось предстоящих обрядов, проводов невесты, отбытия воинов Эгга, присутствие которых весьма волновало местных всё это обсуждалось с лордом Хойтом. Тот представлял короля Ирландии при дворе Тибальда, он же вкладывал руку его дочери в крепкую ладонь жениха. Наделённый в равной степени и даром красноречия, и поэзии, Хойт славился тем, что мог договориться с кем угодно и о чём угодно. Он останется при дворе Тибальда вплоть до свадьбы, а после так же отбудет на Родину с малой свитой, чтобы засведетельствовать: все договорённости соблюдены в точности, а обряды, как и старые, так и новые, завершены должным образом.
Онора недолюбливала Хойта. Она никогда не говорила Гленне об этом прямо, но девушка знавшая принцессу с детства, была в этом уверена. Благодаря свои талантам, лорд возвысился при дворе её отца и часто говорили, будто бы он взял то, что имел колдовством. На деле же, за Хойтом стоял небольшой, но стремительно богатеющий род. Залежи серебра на его землях делали его ценным союзником, но и несли угрозу: не сулят ли они лорду слишком много власти?
В неприязни принцессы к Хойту, как и в том, что именно его отправили распоряжаться приготовлениями к свадьбе, не было ничего неожиданного. Ко всему прочему, когда-то именно Хойта прочили в женихи подрастающей Оноре и тот, возгордившись, позволял себе в отношении принцессы много такого, за что иного били бы палками в назидание остальным.