Почему мы воспеваем наших наиболее кровожадных разбойников в культуре крестьянской и восторгаемся террористами в культуре дворянской? Почему самыми высокочтимыми государями у нас всегда оказываются самые жестокие деспоты, балансирующие на грани безумия? Почему Москва та, дореволюционная так и не поставила в городе, в котором родился, крестился, короновался и женился Петр Великий, ни одного памятника ему?
Почему, исключая Пушкина, никто из русских классиков более не писал о том же Петре Великом? Почему мы никогда практически не вспоминаем об Александре Втором, отменившем тысячелетнее проклятье Руси, именуемое крепостным правом и пожаловавшем России целый набор реформ, рассчитанных не на латание Тришкиного кафтана, но на века вперед? Почему именно у нас, в стране, заплатившей немыслимую и еще не сочтенную цену за победу над фашизмом, его наследники бодро маршируют по улицам, вскидывая руки в нацистском приветствии? Почему мы работаем ради того, чтобы отдыхать, а не отдыхаем ради того, чтобы лучше работать? Почему мы с куда большим энтузиазмом просим и требуем, нежели ищем собственные промахи и ошибки для того, чтобы их исправить, не прибегая к помощи бурмистров разных калибров? Почему мы не любим собственной
интеллигенции, относясь к ней в лучшем случае с насмешкой? Почему мы в первую очередь начинаем искать врагов, которые прямо-таки спят и видят, как бы нас изничтожить? Почему мы воруем у себя же самих и неудержимо, по-детски врем, что в стране люди умирают с голоду, хотя потребление водки на душу населения красноречиво опровергает этот убийственный факт? Почему мы начинаем не доверять властям на второй день после их избрания нашим же добровольным волеизъявлением? Почему мы позволяем себе откровенную хамскую грубость в адрес своего, Первого в истории России, Президента, с которым можно и должно не соглашаться и спорить? Но спорить, а не публично и ежедневно ему хамить? Почему в нашей стране до сей поры ВЫБИВАЮТСЯ (мягко говоря) признательные показания у ПОДОЗРЕВАЕМЫХ, то есть, еще совсем не преступников? Почему мы постоянно и прилюдно унижаем своих женщин матерщиной? Почему советский городской фольклор прямо-таки из кожи лез вон, воспевая уголовников? Почему экраны наших телевизоров залиты РЕАЛЬНОЙ кровью практически ежедневно? Почему начальники всех степеней говорят с подчиненными на «ты», тогда как Россия никогда этого не делала, исходя из того, что подчиненный лишен возможности ответить начальнику тем же? Почему мы со всенародным восторгом празднуем свои победы и тихо помалкиваем о своих поражениях с их миллионами погибших, хотя победы никогда и ничему не учат, ибо учат только поражения? Откуда в нас такая ярость отрицания, которая заведомо, априори, превалирует над яростью созидания?..
Вот, что сказал почти полтора столетия назад Александр Дюма-отец, автор столь любимых нами романов, человек, обладавший и даром наблюдательности, и талантом публициста.
«Вот так все и делается в России: никогда начатое дело не доводится до конца, не простирается за пределы абсолютной необходимости конкретного момента. Когда же нужда миновала, начатое дело бросается на полпути, на произвол судьбы вместо того, чтобы поддержать, довести до конца, пополнить, продолжить, завершить. Россия является неуправляемой стихией, она вторгается, чтобы уничтожать. В ее современных завоеваниях есть отголоски варварства скифов, гуннов и татар. Нельзя понять тем более при современном уровне цивилизации и культуры эту одновременную и равную потребность в захвате чужого и беспечность в сохранении и улучшении собственного».(А. Дюма. 1859 год.)
Почему наше самоназвание суть прилагательное, а не существительное, как у всех прочих народов? «РУССКИЙ», то есть принадлежащий кому? Никого более мы прилагательным не называем, даже тех, кто проживает в России или совсем рядом с нами. Например, украинец, белорус, литовец, чуваш, татарин, цыган, чукча и так далее. Вот эта загадка и будет первой темой дальнейших размышлений.
А пока продолжим.
Мы наследовали ПОНЕДЕЛЬНИК обитания, позавчерашний день, и отсюда все наши беды. Мы живем не в своем времени. Когда, почему и каким образом мы вывалились из него?
Чтобы понять это, придется вспомнить все ступени, пройденные нашим Отечеством от рождения до гибели. Понять, какие страсти двигали Россией от момента ее первого крика до старческого хрипа мучительно затяжной агонии.
Предлагаемое не исторический трактат. Это попытка вспомнить о страстях, прикрытых мифами, легендами и псевдонимами.
«У нас, в России, две напасти: Внизу власть тьмы, вверху тьма власти».
Глава первая РОЖДЕНИЕ
из них является страсть самоутверждения. Все народы переболели ею, но только у нас болезнь эта приняла характер хронический. Мы особенно не рвались приобретать мудрость, и самоутверждение так и осталось главнейшей чертой нашей национальной натуры. И эта затяжная детскость тоже вопрос, требующий разъяснения, мы обязаны в нем разобраться, чтобы понять, почему бес продолжает ломиться в ребра, когда борода уже стала седой.
Может быть, именно неопределенность происхождения и стала причиной того, что мы забыли имя первого архитектора нашей державности? И если бы не прекрасная баллада Пушкина Ох, недаром он поведал ее нам, недаром! мы бы так и не знали имени этого князя со школьных времен. Правда, исория, равно как и литература, не числятся в любимых предметах нашего школярства (а школярство, должен сказать, и есть основа нашего всеобщего гуманитарного просвещения, перекочевав из семьи в школу, но это разговор особый), почему мы и забываем о нем и в жарких, самодовлеющих потугах юности, и в суетных заботах зрелости, а в старости выясняется, что внукам передавать нечего, потому что забыли мы малопонятную и малопочтенную для нас мудрость филологических знаний. Иначе я никак не могу понять необъяснимый факт забвения этого героя древности нашей, хотя был он и воином, и основателем, и строителем государственности нашей. Но не называют в его честь ни городов, ни улиц, ни боевых кораблей, ни даже новых моделей скромненьких отечественных автомашин. Уж скорее назовем мы их именем одного из самых двусмысленных персонажей русской истории, этакого реально существовавшего Плюшкина, в насмешку прозванного современниками Калитой за уникальную мелочность и скаредность, нежели хотя бы так вспомним о первом князе первого государства восточных славян Великого княжества Киевского, которого звали напоминаю! ОЛЕГ.