Эта стена, отгородившая человечество от произвола стихий, этот «озонный кокон», в котором оно живет и развивается и может развиваться и жить только в нем, есть нравственность. Уровень ее не зависит от уровня культуры ни нации, ни отдельного человека: в отличие от культуры нравственность оставляет не памятники, а саму память. А памяти нельзя обучиться, ее невозможно вызубрить, ее, наконец, нельзя разложить на правила, параграфы, пункты, разъять на составляющие с целью исследования по частям: охраняемая памятью нравственность существует по закону живых тел. Она может быть здоровой или больной, высокой или низкой, ущербной или одухотворенной, но ее не может «не быть», как не может не быть сердца в живом организме. Единственный способ развития личной нравственности есть воссоздание памяти, впитывание в себя, в подсознание основополагающих ее ценностей: в этом для меня основное значение слов «воспитание личности». Мы забыли о втором составляющем: мы воспитываем детей, воинов, патриотов, коммунистов, комсомольцев, пионеров и т. д., уже привычно не ведая, что воспитывать следует личность, ибо нравственно воспитанная личность вмещает в себя все. Но кто-то когда-то сообразил, что личность чрезвычайно опасна для тоталитарной империи, и лишил понятие нравственности ее личностного самовыражения. Это было несложно осуществить во всеимперском объеме, поскольку нравственность лишена вещности, а потому и не охраняется государством, и тем не менее государство без нравственности нонсенс. Даже в проклятое Средневековье нашего века гитлеризм и сталинщина существовали в определенных и весьма схожих! нравственных ипостасях, и если нравственность фашизма дикость, при которой иноплеменник
всегда раб, то нравственность сталинской эпохи варварство, при котором любой иноверец всегда враг. И нравственность защищает нас сегодня уже не от природы, а от самих себя. Однако слой ее столь тонок, столь уязвим, столь подвержен как внутренней коррозии, так и внешнему окислению, что оно само нуждается в каждодневном наращивании, накоплении, очищении от скверны. Гибель десятков тысяч культур в истории должна напоминать нам о нравственности, дабы однажды не обнаружить ее неожиданного падения. Особенно если учитывать, что нравственность подчиняется всеобщему закону энтропии, и если в мире идет постоянная перекачка энергии от теплого к холодному, в природе от живого к мертвому, то в человеческом обществе с недавних пор обнаружилась глобальная тенденция к упрощению нравственности и расстрате «озонного слоя». Существующая ныне энтропия нравственности есть потенциальная вероятность отката назад: это уже происходило на наших глазах, и все мы знаем, сколь трудно возвратное восхождения. Даже не на вершины духа, а хотя бы на позиции, некогда освоенные предками.
ПОНЕДЕЛЬНИК ОБИТАНИЯ
Понедельник обитания это у нас, в России, сегодня. Все цивилизованные страны существуют в среде обитания, обусловленной не столько географией, сколько собственной историей. У нас, естественно, есть и своя география, и своя история, но суть не в их отличии от Европы. Суть в том, что векторы как истории, так и географии у нас и Европы оказались диаметрально противоположными.
Но сначала НАВЕДЕНИЕ НА ЦЕЛЬ.
Все великие державы живые организмы. Каждой свойственно рождение, детство, юность, зрелость, старение и гибель. Психологическое состояние народа, при котором возникает утрата смысла существования, социальная апатия, историческая амнезия, потеря ощущения своего собственного отечества. Из его памяти исчезает представление о собственной истории, и остается одна география. Место обитания, земля, именуемая родиной. И если эта, моя земля, остается, то не все ли равно, как она сегодня называется? И галлы становятся французами, бритты англичанами, а славяне Пелопоннеса начинают именовать себя греками, забыв о собственном языке.
Все древние державы проходили эти ступени по законам живых существ, а отнюдь не по параграфам классовой борьбы, пока не превращались в пыль. В страницы истории скучного школьного учебника, толкующего о фактах и датах, и угрюмо молчащего о страстях. А ведь именно страсти в конечном итоге приводили все державы к гибели, постепенно, исподволь меняя характер титульного населения. Потом изношенная оболочка отмирала порою от ударов извне, порою от перегрева внутренних неосуществленных желаний, а население оставалось, продолжая существовать уже с иным характером, а зачастую и с другим именем. Жители современной Греции не являются потомками древних греков точно так же, как итальянцы древних римлян, французы древних галлов или египтяне строителей пирамид. В отличие от Великих держав народы бессмертны, однако им суждено наследовать только среду обитания. Или наш понедельник, если исторические коллизии вкупе с географией подготовили им именно эту нелегкую судьбу.
Ну, а все же, по какой конкретной причине гибнут царства и государства? А гибнут они по той простой причине, что население этих стран вдруг теряет всякое желание умирать во спасение именно этого государства, царства, державы и т. п., довольствуясь тем, что ему гарантируют землю в новом государственном образовании. Исчезает «патриотизм», как сказали бы мы сегодня, хотя само это определение деятельной любви к родине сравнительно недавнего происхождения. Оно возникло во времена Великой Французской революции, до краев заполнившей Девятым валом неистовства опустошенные души санкюлотов, возродив давно позабытое веселое пренебрежение к смерти во имя спасения Франции. Это же неистовство вело к победам босоногое воинство большевиков, которым противостояли профессиональные армии Белого Движения на первом этапе гражданской войны. Именно это чувство, эту страсть, предопределяющую пренебрежение к смерти ради достижения общенациональной цели Гегель называл духом народа, а Л. Н. Гумилев пассионарностью. То есть, не столько избытком энергии, сколько избытком воли.