У меня не получается. Машина устала, она улыбнулась. Посмотри. Отец поковыряет, бывало, вот здесь
Пранас поковырял, и машина заработала.
Спасибо.
Ты против этой девушки? спросил Пранас. Ты ее знаешь?
Нет. Но я видела, как ты бесцеремонно ее увел. Она не обязана нам помогать. Мы должны надеяться только на себя и на друзей. Не забудь, все тебя видят по-особенному и ты должен вести себя скромно. Скромнее других.
Разве я не так себя веду?
Ты не видишь себя со стороны. Делай свое дело, но тихо. А ты у меня немножко революционер. Та-та-та-та! Та-та-та! Они там не развалят стену?.. она имела в виду удары молотка в кухне.
Не должны.
Может быть, хватит на сегодня? попросила мать.
Пранас тоже так думал. Пошел на кухню и извинился. Длиннющий парень надел резиновый плащ, рукава которого еле-еле доставали до локтя, и сказал:
Но завтра у меня своя работа. Знайте.
Значит, послезавтра. Столько ждали подождем.
Вернулся и уселся напротив матери. Она строчила и время от времени поднимала на него глаза.
Так трудно было без тебя, она пожала плечами. Не потому, что никого не было. Потому, что тебя не было.
Он сидел и смотрел, как она легко и ловко шьет.
Если у тебя есть какие-нибудь планы, поделись с отцом. У него особенный ум. (Да.) Опыта, который человек набирает в страданиях, нельзя заменить никакой книгой. (Да.) Посмотри, там молоко, наверно, уже остыло, она имела в виду молоко с медом у изголовья отца.
Он смотрел на нее и думал, что и отец и отчим были правы, выбирая именно ее среди тысяч других девушек.
Йонас кончил заниматься с дочкой инженера, той шестнадцатилетней, у которой порок сосудов и добрые боязливые глаза, как у дичи.
Я тебе оставляю вот эту резиновую игрушку. Он, естественно, считал ее ребенком. Подал ей в руки двухцветный резиновый ремень. Каждые два часа ты должна физически развлечь себя, он сказал именно «развлечь». Должна чувствовать усталость, но не утомление. Можешь подтягивать руками, можешь опираться в ремень ногой. Свобода фантазии.
Я люблю танцевать, сказала девушка. Это тоже гимнастика.
Конечно. Ты прекрасно танцуешь. Но это очень односторонняя гимнастика.
Она включила музыку и стала танцевать. Ему стало грустно и захотелось поскорее уйти.
Знай меру, сказал он девушке и простился: До завтра!
Спускаясь по лестнице, чувствовал силу и здоровье своих мышц и какую-то светлость в голове. Для пущей важности выпятил грудь и, независимо насвистывая мелодию, что мучила его со вчерашнего вечера, пошел к «Жигулям».
Еще издали он стал сбавлять скорость и начал думать, что никогда не поздно развернуть машину и поехать «в любую обратную» сторону. Потом он подумал: можно не доехать и развернуться. Но что изменится, если он проедет мимо и только потом развернется и поедет домой? Он волен выбирать не доехать и развернуться. Но что изменится, если судья. Подъехав к желанному дому, он затормозил, бросил машину и пошел к двери. У палисадника с увядшими цветами под открытым окном стоял велосипед. Не могло и быть лучшего предлога зайти. Дверь была не заперта, и он вошел. На пороге постучал себя пальцами по лбу: легче, Йон!
Когда послышался шум тормозов, Пранас поднял голову и сказал:
Гости?
Никто у меня не гостит, тихо сказала Инга.
Они играли в детскую игру «свинку», и вся колода была разложена на белой вязаной скатерти. Они по очереди брали со стола по карте и поглядывали в окно.
Это наш доктор,
сказал Пранас.
Похоже, сказала Инга.
Очень похоже, сказал Пранас и взял карту. Один к одному. Как два трефовых валета.
За окном мелькнула фигура и послышались шаги в сенях.
Эту игру можно играть втроем? спросил Пранас.
Конечно. Входите!
Вошел Йонас и обрадовался: «О-о!».
Все обрадовались.
Мы ждем тебя, сказал Пранас.
Вы знали, что я приеду?
Мы видели, что ты приехал.
Я увидел твой велосипед, сказал Йонас.
Это могло сойти за правду. Инга убрала соломенную плетенку с нитками для вязания и освободила ему стул. Йонас сел и оглядел ее.
Ты разыскивал меня? встревожился Пранас.
Нет, усмехнулся доктор. Напротив. Хотел бежать от тебя.
Нужно было предупредить, сказал Пранас.
Ее Единственный лежал на лоскуте коврика, прижав голову к полу, и внимательно присматривался к одному и ко второму.
Единственный! Здорово! сказал доктор.
Вдали, в полях, мужской голос запел, призывая седлать коней, ибо за семью реками, за семью лесами по нас сохнут девицы.
День получки, сказал Йонас. Это еще одинокий волк.
Угу-у!..
Бывало, к полуночи начиналась поголовная езда за недостающим вином «за семью лесами, за семью реками». Ездили на чем попало на тягачах, тракторах. Президент нынче в день получки собирает в сейф ключи от всего транспорта.
От твоего тоже? Нет? Безрассудно, засмеялся Пранас. Кстати, я выступил от твоего имени и получил от него и самосвал и грузовик. Так что спасибо тебе.
Игра закончилась, и Инга собрала карты в колоду.
Я уже говорила. Угостить ничем не могу. Довольствуюсь малым, потому как хочу ровно столько, сколько могу иметь.