«Беларусьфильм» В.КОЗЬКО, Ф. КОНЕВ САД
Перед ним стоял маленький мальчик, и смотрел во все глаза.
Как тебя зовут, товарищ? спросил командир мальчика.
Товарищ Мирон я, ответил мальчик.
Кто твой батька, товарищ Мирон?
Нет батьки, мамки нет. Возьми меня к себе, товарищ Граница.
Подрасти, возьму.
Командир крикнул высокому солдату:
Рязанцев, саженец!
Солдат принес саженец, передал командиру.
Держи, товарищ Мирон, подал саженец мальчику командир. Посади яблоню. Только лицом к югу
Командир взял лопату и выкопал ямку, Мирон поставил в ямку саженец. Командир засыпал корни землей и положил руку на плечо мальчику.
Теперь ты не сирота, товарищ Мирон, сказал командир. Теперь ты вместе с нами, как твоя яблоня среди сада. И он повел вокруг рукой.
А вокруг народу много. Солдаты-пограничники закладывали сад, а им пришли помогать деревенские люди, парни и девчата.
Было солнечно, весело.
Было людно, празднично.
Играл медный оркестр.
Пусть на зависть нашим соседям, говорил командир, поднимется на нашем берегу сад. И будь спокоен, товарищ Мирон. Граница на замке, и ключ в моем кармане.
Командир хлопнул себя по карману галифе.
На краю молодого сада пограничники закладывали казарму, тесали бревна, намечали фундамент.
Оркестр играл весело, звонко.
Мирон стоял рядом с командиром и был счастлив.
Но вдруг увидел, как мальчишка его лет схватил беспризорный топор и сиганул в кусты.
Ах ты, контра! прошептал Мирон к бросился, босоногим, вдогонку.
Долго догонял и к реке прижал.
Отдай, Сидор, приступил Мирон. Иначе товарищ Граница уши тебе надерет.
А Сидор усмехнулся, бросил топор в омут и отряхнул руки.
Ничего и не было Показалось тебе.
А-а-а! издал Мирон боевом клич и накинулся на Сидора.
Сцепились они, стали бороться, на землю упали и бутузили друг друга.
Выросли яблони, белым цветом покрылись, стояли на легком ветру, как простоволосые девицы.
Должно быть, годы прошли, окреп сад. Возле яблони лежала чья-то каска.
А чуть поодаль раскинул руки товарищ Граница.
Был он мертв.
Большой яблоневый сад скрывал длинное казарменного типа здание, возле которого ворчали машины и раздавались чужие голоса. Ближе к воде, с другого края сада, длинный и тощий парень рубил яблони. Топором орудовал умело три-четыре удара, и дерево падает. Так он и шел от яблони к яблоне, на ходу смахивал со лба пот.
За водной полосой, на островке, притаились два человека, Мирон и юный адъютант Леник.
Сидор, паскуда, выругался Лепик. Пальни, дядька Мирон.
Жить надоело? отодвинул подальше. винтовку Мирон.
Все больше падало яблонь, все полнее выступало здание и можно было различить немцев, что крутились возле машин.
А я помню, как сад садили всей деревней, сказал задумчиво Мирон. В честь пролетарской революции.
Так чего медлишь, дядька Мирон? мучился Лепик. Прибей гада, и драла.
Лежи!
Должно быть, Сидору пить захотелось. Он коротким ударом вогнал лезвие топора в ствол дерева и пошел к воде. Пристроился удобно и только ладонью зачерпнул воды, как с другого
берега позвали:
Сидор!
Он поднял глаза, видит Мирон, и винтовку в руке видит. Но не испугался, не засуетился, стал пить с ладони глотками.
Ты что, гад, творишь?
Сидор вытер рукавом рот, сказал рассудительно:
Работа Не для них, для себя стараюсь, телку обещали. Или, говорят, пристрелим.
От меня пули захотел?
Сидор подумал и мотнул головой. Мол, не желает. Потом поднялся.
Я до тебя доберусь, яростно потряс кулаком Мирон.
Ты с ними воюй, ответил Сидор. А я что? Я сам по себе.
Вот что Телку сюда, как стемнеет
На этот раз Сидор думал чуть дольше, но особенного огорчения на лице не было.
Расписку дашь? спросил он.
Какую расписку, шкура?
Что партизанам помогал Чтоб по форме.
И пошел от воды, чуть сутулясь, размахивая длинными руками.
Выдернул топор, размахнулся
И товарища Граннцу, и себя малого, и Сидора-порубщика, должно быть, вспомнил старый Мирон.
Старый Мирон сидел на берегу реки и удил. Рыба не клевала, поплавок неподвижно стоял на поверхности воды, но Мирон упорно ждал удачи.
Дядька Мирон! Опять ты убежал к реке! Ну, как маленький
Лепик подъехал на коне, спрыгнул с седла и подошел к старику.
Не шуми, Лепик, сказал Мирон. Дай поймать последнюю рыбу.
Последнюю Придумает тоже! Еще поживешь, дядька Мирон.
Знаю, что говорю, повысил голос Мирон. Не мешай.
Лепик вздохнул и опустился на траву, тоже стал смотреть на поплавок. Но долго он молчать не мог и стал говорить, притушив голос:
Сидор в сельсовет ходил Договорился вроде. Председатель сказал, что сад ничейный, бесхозный, так что, мол, сами решайте. Приказать, мол, не могу, а коли срубишь, нарушения не будет. Потому что, мол, у тебя, Сидор, три сына и все они в колхозе механизаторы. Но, мол, Мирона обижать нельзя, без его, мол, согласия не смей. Своевольничать, мол, не дам, хотя сад и бесхозный.
Ты помолчать можешь?
Могу. И впрямь полминуты помолчал.
Сидор говорит, начал снова Лепик, подниму сыновей ночью, говорит, и в четыре топора Пусть потом, говорит, Мирон жалуется. Если сад бесхозный, ничего мне не будет. Государственное трогать, говорит, нельзя. А тут, говорит, можно. Да и яблони старые, как сам Мирон. Кому они нужны? Молиться, говорит, на них, что ли?