Из кузни вышла могучего сложения женщина. На ней был кожаный фартук. Из кармана торчал молоток.
Женщина подошла к лошади, левой рукой легко оторвала от земли ее заднюю ногу и точным движением припечатала подкову к копыту.
Повернув голову, тревожно повела ноздрями лошадь. Короткими ударами женщина прибивала подкову. Вся операция заняла несколько минут. Крестьянин поблагодарил,
расплатился, тронул лошадь.
Эмин смотрел во все глаза. Женщина подошла к ним.
Добрый день. Амина. Что у тебя?
Здравствуй, Халида. Вот, посмотри. Механик наш говорит, топор уже выбрасывать надо, сказала Амина улыбаясь. Ты как думаешь?
Халида посмотрела поломку, молча понесла топорик в кузню. Вскоре оттуда донесся стук молотка.
Понимаешь, у них в роду с древности все мужчины кузнецами были. А у ее отца одни девочки стали рождаться. Вот Халида и стала кузнецом, чтобы семейное ремесло не исчезло.
Но зачем? Кому это сегодня нужно?
Вот этому крестьянину нужно. Мне вот, видишь.
Подковы на заводе штампуют тысячи в день!
Да разве на заводе так сумеют, как мастер? Заводскими подковами только дохлую лошадь подковывать. Весят по полкило, а стираются через две недели.
Халида вышла из кузни и молча протянула топорик Эмину.
Эмин взял, придирчиво осмотрел. Даже следа стыка не было видно на блестящем металле. Он восхищенно покачал головой, с улыбкой спросил:
Берете учеником?
Надо подумать. Парень ты, вроде, здоровый. Хорошо, что пришел, а то я сама к тебе собиралась. Тут Ильяс-киши на днях заходил, говорил, что ты насосную станцию ставить будешь для виноградников, просил тоже подумать. Так я думаю, что для водопровода короче пути, чем от старого парома, не найти. Потому и причал там строили, что близко к селу. Правда, подойдет ли там глубина, я не знаю. А будет нужна какая-нибудь поковка, скажи, сделаем. Ну, а это возьмите на счастье, Халида вытащила из кармана фартука подкову. Вот вам, одна на двоих
Они смущенно переглянулись. Эмин взял подкову.
Так вот ты какой быстрый, оказывается, сказала Амина, когда они отошли. Не успел приехать, а уже тоже в виноградную историю ввязался!
Да ни во что я не ввязался! рассердился Эмин. Пришел твой отец, чуть ли не приказал заниматься этим дурацким водопроводом и ушел, даже не выслушав. И теперь я вроде что-то кому-то должен. А я никому ничего не должен, мое дело технику ремонтировать, и все!
Амина не ответила ни словом.
Дела у вас тут творятся, уже спокойнее продолжал Эмин. Сторож про кроликов лекции читает, женщина лошадь подковывает. Или вот твой отец ну какая ему разница, что здесь будет расти через десять лет, картошка или виноград?
А ты, видно, никогда этого не поймешь, остановилась Амина. Ты у нас человек случайный побудешь, уедешь и забудешь. А мы живем здесь, понимаешь? Отец отсюда на войну уходил в восемнадцать лет, мать мою похоронил здесь. Ему не все равно, что здесь будет расти и через десять лет, и через сто Все, механик, дальше я одна пойду! И Амина быстро ушла по дороге.
На районном колхозном рынке в ряду, где торгуют фруктами, Ибрагим продавал виноград. Соседние прилавки, где прошлый раз торговал Агамейти и другие сельчане, были пусты.
У входа на рынок остановился «газик». Из него вышел Омароглу. Он подошел к Ибрагиму, взглянул на пустые прилавки рядом, помолчал, потом спросил с усмешкой:
Как торговля?
Покупают
Я вот думаю, как трудно людей распознать, сказал председатель. После того раза я думал встретить здесь любого, но только не тебя. А вышло наоборот. То ли твои соседи трусливее тебя, то ли совести у них побольше? Как думаешь?
Ибрагим нервно сглотнул.
За такие слова я в молодости, бывало, бил, не раздумывая, глухо сказал он, глядя в сторону.
А ты и так ударил, невесело усмехнулся Омароглу. Я тебя одним из самых порядочных считал в селе, а ты с базара не вылезаешь.
У меня, председатель, детей пятеро и всех кормить-одевать надо.
А у Агамейти что, семьи нету?
Ибрагим не ответил, снова отвернул лицо.
Ладно, вздохнул Омароглу. Взвешивай, беру весь твой проклятый виноград.
Нет, сказал Ибрагим.
Не имеешь права, спокойно сказал Омароглу. Я такой же покупатель, как все.
И стал накладывать виноград на весы.
И вновь грянул петушиный бой. Яростный клекот, летят перья, брызжет кровь. За изгородью, возбужденные шумом драки, невообразимо орали многочисленные куры. Победил черный петух Исы.
Жестокая забава, сказал Исе подошедший к концу схватки Эмин.
Тот, гладя своего непобедимого петуха, поднял на пария ликующие глаза:
Ошибаетесь, уважаемый, это истинно мужское развлечение, причем, очень древнее. Как вы устроились в доме, может, что-нибудь надо?
Большое спасибо, все в порядке.
Эмин поискал глазами вокруг, увидел старую жердь, взял ее и, опуская в воду, стал измерять глубину дна возле причала. Достал из кармана рулетку, замерил
жердь, записал что-то в блокноте.
Иса издали настороженно за ним наблюдал. Подошел ближе, спросил с иронической любезностью:
Позвольте узнать смысл ваших действий?
Да я вот подумал, что, если разбивать виноградники на тех землях, Эмин кивнул на побережье, то действительно лучшего места для насосной станции не придумаешь.