Сюаньминь выбрал чуть более жёсткую иголку, чем прочие, а остальной свёрток вернул в мешочек.
Сюэ Сянь как раз старательно трудился и с огромными усилиями подобрался к самому краю стыка между камней, собираясь нырнуть в него, когда будто с самих Небес опустилась рука, взяла его за голову и вернула обратно.
И ему не нужно было смотреть, чтобы знать, какого ублюдка это рука!
Святоша, ты ещё поплатишься за эти злодеяния!
Сюаньминь ответил безразлично:
Буду смиренно ожидать.
Когда разговоры стихли, он сунул Сюэ Сяня, что растратил все усилия напрасно, обратно в мешочек, затем вставил иглу в щель между камней и с силой надавил на конец, чтобы приподнять.
Они услышали постепенно нарастающий скрежет каменной плиты серебряная игла, что выглядела так, будто не выдержит и сломается, к удивлению, действительно сместила вверх край камня. Сюаньминь подхватил его пальцем и убрал всю плиту.
В тот же миг бесчисленные пронзительные завывания, полные не то скрытого негодования, не то скорби, словно вздымающаяся до небес волна вырвались наружу.
Сюэ Сянь только ощутил, как мощь в десять тысяч цзюней ударила его в грудь, разом лишая всякого представления о положении в пространстве. К счастью, он был лишь листком бумаги, иначе от такого столкновения выплюнул бы и сердце, и печень, и селезёнку, и лёгкие, и почки все внутренности.
Крик ужаса, в котором не было ничего от благородства, Цзян Шинина и приглушённый стон Сюаньминя одновременно достигли его ушей. Когда он пришёл в себя, Цзян Шинина ударом отбросило к стене, и тот с хлопком вернулся к своей настоящей форме лёгкий тонкий лист ни жив ни мёртв лёг на землю.
Сюаньминь в свою очередь прижал руку к груди и несколько раз прокашлялся, прежде чем сумел понемногу оправиться.
Что это такое? Сюэ Сянь был совершенно истощён и бессильно свешивался половиной тела с горловины мешочка.
Он еле-еле поднял голову и посмотрел на тот квадратный тайник. Было видно только, что вскрытая ниша наполовину заполнена лёссом , и можно было смутно различить железную цепь, выступающую из пыли. Цепь оказалась обёрнута жёлтым талисманом и, что странно, сама по себе извивалась по кругу.
Нахмурив брови, Сюаньминь взглянул на слегка влажный лёсс, затем поднял голову, исследуя комнату.
Сюэ Сянь озадаченно наблюдал, как он поднялся, подошёл к столу, нашёл на нём лишившуюся половины ворсинок кисть, вернулся к тайнику, поднёс кисть к лёссу и смёл его.
Пресытившись этим Святошей, Сюэ Сянь насмехался про себя: «Что за жалкая манерность, коснёшься земли и пальцы сгниют, что ли?!»
Сюаньминь быстро смёл слой лёсса, обнажая предмет под ним.
Это жернова? неуверенно озвучил Сюэ Сянь.
Судя по увиденному, у этого круглого каменного блока было отверстие посередине, платформа внизу, а сбоку выступала поперечная рукоятка это определённо были жернова. Только совсем небольшие, размером с ладонь. Поверхность также не была обычной на ней оказались выгравированы две столбца запутанных заклинаний. Один конец железной цепи был привязан к нижней платформе жёрнова, в то время как другой крепился к поперечной рукоятке.
Без смягчающего лёсса цепь легла прямо на каменный жёрнов, и когда она потихоньку двигалась, то периодически позвякивала. С каждым цунем немного проворачивалась и рукоятка, как будто рядом с пустыми жерновами был прикован невидимый человек, который день и ночь непрестанно приводил их в движение.
Старшая госпожа Лю? бессознательно позвал Сюэ Сянь.
Ох
Снова раздался бесконечно утомлённый вздох
Глава 14: Пустые жернова (5)
Конечно, бумага не могла покрыться мурашками по-настоящему и сам он не был напуган. Но одна лишь мысль о том, что кто-то может заключить под домом собственную
мать, просто чтобы обеспечить себе успехи в будущем, заставила его ощутить, что изобретательность некоторых людей отвратительна до тошноты.
Лучше уж взрастить каменный жёрнов, чем такого сына!
Сюаньминь достал из тайника жернова, что были лишь чуточку больше его ладони, положил их на пол, сорвал с цепи жёлтый талисман и, получив крохотный огонёк, поджёг его.
Когда талисман горел, свисающий с пояса Сюаньминя Сюэ Сянь смутно ощутил гудящую дрожь, словно кто-то небольшим молоточком постукивал по его костям не сильно, но и не слабо. Словом, не слишком приятно.
Эти жернова провели под землёй по меньшей мере три года и за это время глубоко напитались неиссякаемой жгучей обидой. Теперь, когда талисман сгорал, эта обида, что удерживалась им, стала постепенно отделяться испытывать некоторые неудобства было совершенно нормально. И если ему было настолько нехорошо, что он свисал с горловины мешочка полумёртвой бумажкой, то Святоше, который сам сжигал талисман, должно было быть ещё хуже.