Боевой, значится, хмыкнул Архип Полуэктович, на ноги подымаясь. И так у него ладно вышло, плавненько, что я только диву далась. Вот сидел, а вот уже и стоймя стоит, покачивается. Ничего навоюетесь еще. Успеется от завтра и начнем.
Сказал и этак, с усмешечкой, на меня поглядел.
А что я? Я в воительницы не хочу мне бы замуж.
ГЛАВА 17, где повествуется о тяжких студенческих буднях
И хохотнул этак весело
А что, ему-то хорошо стоит на дороженьке, камнем мощенной. Над собою парасолю раскрыл, норманскую придумку из палочек тонюсеньких, поверх которых шкура натянута. Дождь по этой шкуре тарабанит, скатывается, а сам наставник сухеньким остается.
Не то что я нет, дождь это полбеды, дождя я не боялася, небось, не сахарная, но вот
Живей, Зося! И по заднице перетянул розгою, не больно, но обидно. Задницу не оттопыривай!
Да как ее не оттопыришь, когда она сама?
Шел к концу первый месяц моего учения.
Пролетел так, что и глазом моргнуть не успела что оставил?
Тихую ненависть ко всему вокруг, от Архипа Полуэктовича с его прибауточками, розгою да умением появляться, когда кажется, что никого-то вокруг и нету, что самое оно, времечко, прилечь, присесть, дух перевесть, пока оный дух в теле еще держится.
Ненавидела я и женихов.
Оные не посмеивались, поелику и самим доставалось, но ежели б не они, ноги моей в этой Акадэмии не было б бабку ненавидела с задумкою ее себя, девку сущеглупую, которая на уговоры поддалася ректора нашего с речами льстивыми эх, ежели б не он, была б я серед целительниц, ходила б по саду заветному утицей, травки перебирала б да с наставницею своею вела б беседы премудрые.
А тут
Грязюка под ногами, грязюка под животом пятый день кряду дождь идет, и дорогу нашую, по которой мы кажное утро бегаем, развезло так, что кобыла потонет, не то что человек.
Бревна вымокли, осклизлыми сделались, попробуй-ка зацепись сення и Еська скатился в лужу, а он, даром что мелкий, зато верткий и цепкий, что пацук. Про иных и речи нет. Изгваздалися все, Кирей и тот растерял свою обычную веселость.
Сидит под навесом, нахохлившись, рожек коготком скребет.
А хвостов у них нету про то он еще во второй день сказал. Нет, я не спрашивала, но задание у него такое было, про азар поведать.
Поведал.
Хорошо поведал Архип Полуэктович его похвалил даже тогда-то нам мнилось, что весь день, да что день все дни учебы и пройдут в нашем энтом классе. А хотелось иного.
Дохотелись.
Эх
Я пошла по узенькому бревнышку, перекинутому через ручей вода в нем студеная, а бревнышко ныне скользкое невмочно, но ничего, справлюся. Евстигней ноне с него сверзся и ругался при том так, что ажно Лойко заслушался, а его поди удиви руганью я-то не все поняла
Живей, Зося, живей
Архип Полуэктович сзаду идет, розгою помахивает, поторапливает, значит. А у меня желание зреет взять оное бревнышко да опустить на лысую макушку наставника. Вона как она поблескивает, будто бы маслом намасленная.
Но ручей я перешла. И овражец, грязью до краев заполненный, по камням перескочила. Стенка осталась, на которую подняться надобно, да тропа с кольями, ныне грязью прикрытыми.
изучила я сию дорожку.
И не только я.
В первый-то раз еще на середине остановилась, решивши про себя, что пущай гонют, да только шагу больше не сделаю. Архип Полуэктович, глянувши на меня, грязью извазюканную, страшную, небось, только хохотнул:
Что, Зося, тяжко тебе?
И мне бы согласиться, ан нет, натура моя, упертая, не позволила.
Может, к прочим девкам пойдешь? вкрадчивым голосом поинтересовался наставник. Я же головой мотнула, подол подняла и дальше побежала, кляня себя, что не послушалась Ареева совета говорил же, что несподручно мне будет да в платье бегать, шальвары надобны к домовому ежель обратиться, то принесет.
Положена
студиозусам форма.
Вона, остальным выдали а я не добегла я до конца дорожки доползла гордость едино не позволила на нее рухнуть. И прямо глядеть заставила, и, видать, было в моем взгляде что-то этакое, отчего Лойко Жучень смехом своим подавился.
Веселишься, боярин? ласково спросил Архип Полуэктович, из-за спины моей выступая. Сам-то, небось, с юных-то лет при мече?
Ага, не стал отрицать Лойко.
И боец, думаешь, знатный
Есть такое. Он подбоченился.
Вот и потому полосу эту ты не пробежать пролететь должен, что пташка на крылах а после не дыхать заморено, но еще песню мне спеть.
К-какую?
О любви. А вы, судари, подпевайте
Подпевать никто не спешил. Еська вздохнул только, тоненько, жалостливо и, присевши на пяточки, сказал:
Заморите вы нас, Архип Полуэктович
Тю, подивился наставник. А что, тебя так заморить легко? Вона, погляди на Зосю
Мне вот вовсе не хотелось, чтоб на меня глядели, пущай даже в целях воспитательных. Не чувствовала я в себе готовности примером стать.
Она, небось, в жизни этак не бегала а ничего, отдышалась ну, почти отдышалась.
Его правда, в жизни не бегала нет, бегать-то случалось, как тем разом, когда в соседней Переселке шорникова невестка до сроку разродиться пыталася, а нас с бабкою только на другой день и кликнули, все думали, сама управится девка в теле была, сильная. Ребеночек же поперек встал, тогда мало-мало обоих не схоронили. Ох, бабка и злая была едва не прокляла и шорника, и шорничиху с ея советами тоже, придумала дите медом выманивать, чтоб на сладенькое полз.