Не понять было, рад Арей этакому известию аль не рад.
Азарин же держал коня и головою вертел.
Улыбка его исчезла, а лицо сделалось таким, что сразу видно не человек.
Так ты, выходит
Раб я, Зослава. Беглый. И только. Арей поднял волосы со лба, и я увидела два круглых пятна. Что для людей, что для азар ни один азарин, коль жив, не допустит такого позору. Скорей умрет, чем позволит.
Пятна были сухими.
Кто
Отец. Решил, что этак я больше на людей походить
буду. Он отер лицо. Извини не думал, что так нехорошо будет.
Уйдем?
А женихи?
Насмотрюсь еще.
Арей лишь головой покачал и улыбнулся. Вымученно так улыбнулся.
Я тебе сказал это, чтоб знала Кирей меня за родню не признает. И потому, коль по нраву он придется, то лучше держаться от меня стороной.
По нраву?
Азарин?
Сын кагана. Арей отстранился от перил и к двери даже попятился. Ведьмак силы немалой, ежели пустили. И трон ему занять не позволят, да только он и спрашивать не будет, ежели решит, что желает на белой кошме сидеть.
Азарин тронул коня, пуская широкою рысью. Разглядел, чего желал? Не понять по лицу-то.
И жен у него пока нет ни одной, а значит, первою станешь. Главною. Сына родишь, так вовсе по левую руку сажать станет. Золотом осыплет, каменьями самоцветными
Я головой покачала.
Каменья?
Как-нибудь и без каменьев проживу, небось, бабка меня не поймет, коль за азарина замуж пойду. Да и нехорош он мне, темный, смуглявый, да еще с рогами.
А вон боярин Лойко Жучень, Арей указал на молодца, что сидел, подбоченясь. И вновь конь хорош огроменный, копыта что миски а всадник так того лучше. Этот лик за шеломом не прятал, оно и понятно, ни к чему.
Кругл боярин, белокож.
Волос золотом вьется, глаз синий сверкает, на девок поглядывая. И вправду, жук такой небось, хоть дворянского роду, да своего не попустит. А девки, дуры, млеют, цветочки кидают под копыта коню.
Единственный сын рязенского урядника, в котором ни батюшка, ни матушка души не чают. Говорят, что боец знатный, справный, а вот дару в нем еле-еле, но и того хватило, чтоб в царевичевы друзья пойти
Наклонился вдруг боярин с седла, выхватил девицу, что прошмыгнула меж бердышами, да под свист, улюлюканье поднял в седло.
Поцеловал да прямиком в губы.
Срамота!
Нет, с этаким мужем жить девок гонять а еще и говорить станет, что раз боярского роду, то и закон ему не писан
Экая ты переборливая, засмеялся Арей. А вон, глянь, Илья Мирославич, царев родственник, но не из любимых. Батюшка его, на Круческую губерню поставленный, проворовался, а после и вовсе со смутьянами дружбу свел, через то головы-то и лишился. Боярыню в монастырь спровадили, грехи мужнины замаливать, девок к царице на воспитание, а Илью к царевичу в друзья
Откуда ты
Арей будто и не услышал.
Норову Илья тихого, не в отца пошел. И воевать не любит
Конь под ним неплох, но не сказать, чтоб хорош, мышастое масти. Сидит боярин, глядит перед собою, но не понять видит ли, разумеет, что вокруг. Лицо его худо и бледно, волосы пегие в хвост стянуты. Доспех простой
Книжная душа. Михаил Егорович говорит, что талант у него большой, и не к силе ведьмовской, но к ее пониманию, а это ценней. Заклятье-то выучить любой может, но не любой заклятье составит Илья из таких. Дальше Игнат, братец мой
Рыжий конь, всадник сидит подбоченясь, пытаясь походить и на азарина, и на Лойко, да только не хватает ему лихости, ловкости и дивно мне было видеть в том боярине старого знакомца, которому глистов давече спровадить помогла. С тое-то поры не переменился, худляв и бледен, но в седле сидит крепко, за шабельку свою держится.
А с Ареем ни малейшего сходства, видать, в боярыню пошел Игнат.
Неплохой парень, хоть и балованный. Матушка его берегла боялась, что сглазу, что оговору уже потом, когда я ушел, то и отправила к царевичу в друзья решила, верно, что мстить стану.
А ты станешь?
Брату? Он дернул плечом. Ему-то за что? Он в бедах моих невиновный. Да и никто, наверное, не виновный. Сложилось так. Судьба, значит. Но вон там, гляди
Сразу трое.
Кони идут широким шагом, всадники красуются.
Кони вороные, упряжь с серебром, с колокольчиками зачарованными, коль звон их и на Часовой башне слыхать. Шеломы сверкают, кольчуги на булгарскую манеру, чешуею рыбьей
А этих не знаю. Арей по всадникам скользнул равнодушным взглядом. И тех тоже из ближнее свиты, значит. И Зимовит серед них
Глядела я, сугубо из любопытства бабьего, поелику как же ж так, не поглазеть-то при таком случае? Да только конники-то с лица будто бы братья
Но у царевича братов нет.
А чего они ну
А их царица нарочно выбирала, за сходство. И не просто выбирала, а из простых, из холопов, которые знают, что волею своею царице обязаны. Не только волей
Холопы?
Не было ничего-то холопского в молодцах, что ехали по мощеной дороге. Все-то как один красавцы писаные, и сидят ровно, глядят смело. Этакие не станут ни спину гнуть, угодничая, ни шапку ломать. А плетью замахнешься,
так и сами этою плетью выпорют.
Верно думаешь, сказал Арей, а я поежилась: уж больно догадливый он, этак и поверить недолго, что взаправду мысли читает. Да только на то и расчет. Ничего-то у них за душою нет, кроме милости царской. Это для царевича они сердечные друзья, а боярам кость в горле. Вот не станет царевича, они мигом на плахе окажутся. Оттого и стерегут, оттого и верны, что псы цепные и тайну царевичеву ни за деньги, ни за славу не выдадут.