В перестрелке случайный рикошет отлетел прямо в голову. Без защиты смерть или контузия наступили бы мгновенно, а шлем просто сбило набок. В ушах зазвенело, сознание на миг помутилось, но руки не дрогнули Илья продолжал бить, отгоняя подпуская врагов, до конца держал оборону.
За следующие три месяца Анесса стала негласной частью экипажа.
Её не называли своей, и чужой считать перестали. Оставалась вынужденным партнёром нужным, но не ключевым.
Она искала товар, договаривалась о сделках, решала, на каком форпосте что предлагать. Крутились вокруг Вулканиса, оставаясь на восточной стороне треугольника. Иногда вкладывала собственные деньги, однако чаще работала на общий кошелёк. Пока схема всех устраивала, и всё же Анесса знала это временно.
Рано или поздно мужчины разберутся в торговле. Научатся сбивать цену при закупках, выгодно продавать и находить сделки без посторонней помощи.
И тогда она станет лишней.
С каждым новым днём Анесса всё чётче ощущала себя частью команды, однако тревожное чувство испытательного срока не проходило. Осторожность во взгляде Мрака оставалась неизменной. Перепроверял каждое её решение, анализировал шаги, словно ждал ошибки или подвоха. Слова не принимал на веру, аргументы рассматривал со всех сторон заранее готовился к худшему. От этого постоянного недоверия росло раздражение, и сначала Анесса объясняла это привычкой.
В рейдах доверять чужаку означало рисковать всем, а Мрак к рискам не стремился.
Но вскоре пришло понимание, причина гораздо глубже: для него она так и осталась той самой мошенницей с первой встречи. Женщиной, привыкшей ловко играть словами, скрывать истинные мотивы и незаметно направлять ситуацию в нужное русло.
И хуже всего то, что мужчина был прав.
Всю жизнь ею двигала только выгода. Любые отношения, сделки или контакты всегда сводились к простому расчёту возможности взять больше, чем отдаёшь.
Но теперь произошло что-то новое. Впервые за долгое время Анесса хотела остаться рядом не ради власти, денег или мести. Хотела быть частью этого странного, молчаливого экипажа, но старший это видеть отказывался.
Он не упускал ни единого повода усомниться, постоянно держал на расстоянии. Как-то раз даже переспросил у Вектора, не завысила ли она цену на закупках, будто ожидал подвоха каждую минуту.
Это злило сильнее всего. Девушка зарабатывала деньги, сделала группу сильнее и надёжнее, уже много раз доказала свою пользу. И всё же прекрасно понимала: если Мрак однажды перестанет проверять, это значит только одно списали. Отсутствие доверия ещё не означало отвержения.
Осложняло ситуацию больше всего то, что её отношение к Мраку давно уже переросло простое партнёрство.
Вначале Анесса не придавала значения странным мыслям и тревоге, появившейся после Грейвилла. Тогда в голове царил хаос, а сознание лихорадочно пыталось перестроиться под новые реалии. Теперь, спустя время, стало ясно: чем больше дней проходило рядом с этим молчаливым, закрытым мужчиной, тем сильнее становилось желание удержать его в своей жизни.
Когда-то она без раздумий использовала бы его, предала или даже убрала, если бы на кону стояла личная выгода. Теперь одна мысль о том, что Мрак может исчезнуть, была почти невыносимой.
Это пугало сильнее всего, в ответ Мрак не показывал ничего.
Оставался равнодушен к шуткам, ругался на ошибки, не смотрел с теплотой или симпатией, как это делал Илья. Оставался рядом, был глухой стеной, сквозь которую невозможно пробиться.
Вектор, наоборот, проявлял интерес слишком явно. Он был хорошим парнем искренним, открытым и честным, но абсолютно не в её вкусе. С ним пришлось бы снова притворяться, играть роль, которую переросла уже давно. Но молодой человек отказывался это понимать.
А Мрак, которого Анесса отчаянно хотела разгадать, скрывал подсказки или зацепки, которые говорили бы хоть о каком-то особенном отношении.
Это было хуже ненависти. Ненависть тоже чувство, сильное и понятное. А у караванщика в глазах только осторожность и постоянное, непроходимое недоверие.
Первая трещина в стене, которой был Мрак, появилась неожиданно.
Это случилось на форпосте, когда броневик уже заглушили, и двигатель медленно остывал, наполняя воздух резким запахом пироцелиевых выхлопов. Анесса сидела возле кабины, лениво перекатывая складной нож, пытаясь упорядочить мысли.
Мрак присел рядом, молча уставившись в стену форта.
Ты ведь из Краегора? спросил внезапно, не поворачивая головы.
Анесса напряглась, сжав рукоять ножа.
Как понял?
Хват ножа. Такой только у краегорских пацанов видел. Давно ушла?
Несколько месяцев назад.
Он почесал подбородок, продолжая смотреть в темнеющее небо.
Почему?
Она усмехнулась, мельком взглянув на его профиль.
Правда хочешь знать?
Раз спрашиваю, значит, хочу.
Анесса на мгновение замолчала, подбирая слова. Рассказать всё сразу было нельзя. Может позже. Сейчас он не должен знать о девушке по имени Аннабель, представлять, кем она была и что творилось в борделе, где ей приходилось выживать, играя чужими личинами. Некоторые вещи стоит оставить в прошлом.
Но кое-что скрывать смысла уже не было.