То есть поезд благополучно ушёл.
Обратно он вернулся в карете Морозовых, с извозчиком их же, но высадили его за углом.
В конце переулка мелькнула чья-то тень. Он и не сомневался, что его уже ждут.
Строганов встретил внизу, у парадной лестницы.
Вы следите за мной граф? поинтересовался Саша.
Понимаете, в вашем возрасте легко совершить ошибку, за которую потом придётся расплачиваться всю жизнь, заметил Строганов, и мой долг подданного удержать вас от этого.
Плохая эпидемиологическая обстановка? предположил Саша.
Эээ протянул граф, да.
Спасибо, что предупредили. Буду знать.
Впрочем, когда мне доложили, с кем вы уехали, я полностью успокоился на этот счет.
Гогель знает? спросил Саша.
Я ему не говорил.
Как у него настроение? Рвёт и мечет?
Ну-у Говорит, что вы были обычным мальчиком, а на enfant miraculeux он не рассчитывал.
Как будет «вундеркинд» по-французски Саша уже выучил.
Льстит, прокомментировал он.
Не совсем, улыбнулся Строганов. Григорий Федорович ещё добавил, что вы были просто упрямым, а стали неуправляемым.
Я не нуждаюсь во внешнем управлении, граф, ибо сам для себя являюсь тем ещё тираном. Не развлекаться ездил. Кстати, перенесли приём?
Да.
Спасибо! Я в вас не ошибся.
Я вас провожу до вашей комнаты? спросил Строганов.
Спасибо за поддержку, кивнул Саша.
Гогель ждал на пороге.
Александр Александрович, где вы были? с порога спросил он.
Где может быть верующий человек в Троицын день? удивился Саша. Службу стоял естественно.
Зачем надо было для этого исчезать из дома?
Боялся, что вы не одобрите мой выбор храма, Григорий Федорович.
И где была литургия?
На Рогожском кладбище.
Гогель на минуту потерял дар речи.
У раскольников? переспросил он.
У старообрядцев, политкорректно поправил Саша. Надо же мне было убедиться, что они поминают и папа́, и всё августейшее семейство.
Да? опешил Гогель.
Для меня это неважно, но для батюшкиных советников, надеюсь, станет аргументом для того, чтобы не преследовать людей попусту.
При Анне Иоановне на реку Выг к старообрядцам-поморам прибыла комиссия графа Самарина проверять, молятся ли выговцы за царицу, вспомнил Строганов, так они срочно внесли в молитвенники нужную молитву. Общим собранием монастыря.
Не думаю, что её выдумали для меня, заметил Саша. У них бы времени не хватило. Так значит воз и ныне там со времен Анны Иоановны? Сто лет с лишним?
Тогда не все поморцы согласились с этой уступкой, продолжил Строганов, часть монахов покинули обитель под предводительством старца Филиппа, и его последователи и сейчас не молятся за власть, которую считают «антихристовой».
Но запечатаны почему-то рогожские алтари, заметил Саша.
Филипповцы ещё вреднее, сказал Строганов.
Серьёзно? А я бы плюнул. Не молятся и хрен-то с ними!
Колонный зал Дома Союзов (ой, то есть Благородного Собрания) был совершенно таким же, как в 1986-м, когда Саше вручали аттестат об окончании 179-й школы. Высоченный полоток, белые коринфские колонны, хрустальные люстры в два яруса. Только вместо стульев перед сценой накрытые столы. На столах серебро, тонкий фарфор и цветочные композиции. Пахнет эстрагоном, розмарином и острым сыром. Кухня, к счастью, не постная, но, увы, французская. Саша предпочитал попроще.
Вина ему не полагалось, к грибам он был равнодушен, а как можно употреблять в пищу что-то улиткообразное не понимал вовсе. Так что налегал на рататуй из баклажанов и сыр с восхитительной зелёной плесенью, которую никогда не считал лишней. Правда, его пятидесятилетний желудок, там в будущем, не вполне разделял пристрастия хозяина.
Мероприятие носило официальный характер с тостами за государя, государыню и всю царствующую фамилию. И Саша было решил, что оно не стоило ни ссоры с Гогелем, ни грядущего объяснения с отцом.
Да и народу присутствовало маловато по сравнению с толпами студентов на вокзале и многолюдным купеческим собранием.
Насколько в Москве дворян меньше, чем купцов? спросил Саша у Строгонова.
Меньше, ответил граф. Но не в этом дело. Просто не все пришли.
Почему?
Не все приветствуют начинания государя, тихо сказал Строганов.
Постепенно дворянство поддалось действию французских вин и разговорилось.
К этому моменту Саша успел понять, что знаменитый луковый суп это не так уж плохо, особенно, если на курином бульоне и с крутонами.
Принесли клубнику со сливками, что тоже было ничего.
Это из имения Ясенево князя Сергея Ивановича, пояснил Строганов. Он президент нашего Московского общества сельского хозяйства и Российского общества любителей садоводства.
Саше представили многих присутствующих, и он далеко не всех запомнил, но фамилию упомянутого князя забыть было нельзя, ибо она была: Гагарин. Но не Юрий, а Сергей. Князь выглядел лет на восемьдесят, имел седые бакенбарды, седые брови и полностью седые волосы, которые, тем не менее, до сих пор вились. Черты лица правильные, нос прямой, лицо в морщинах. Аристократическая рука с длинными пальцами держала серебряную мини-вилочку для собственного производства клубники. Судя по времени года, тепличной. Но Саша не стал придираться по поводу недостаточной сладости и ароматности.