На немецком, вздохнул Саша. Никса, поможешь мне перевести?
Брат проследил за Сашины пальцем, застывшим под ее названием в каталоге.
А! сказал Никса. Как говорил дедушка: «Я понимаю, что такое монархическое и что такое республиканское правление, однако не могу взять в толк, что такое конституционное правление, для него нужен фокусник, а не государь».
Вот и я не понимаю, признался Саша. Но хочу понять. Источники власти разные. У монарха: наследственное право, а у парламента народ. Как они уживаются друг с другом в одной системе? Если сильнее монарх конституционная монархия быстро вырождается в диктатуру. Яркий пример: Наполеон Третий. И что было баррикады городить? Чтобы посадить на трон императора?
Если сильнее парламент, продолжил Саша, конституционный монарх быстро начинает играть исключительно декоративную роль и работать подставкой под корону и чтецом манифестов премьер-министра. И в таком случае, непонятно, зачем он вообще нужен. И народ начинает задумываться о том, что можно бы обойтись и без монарха, ибо дешевле.
Ну, допустим, символ нации, предположил Никса, верховный арбитр, моральный авторитет. Ты мне говорил, что государь должен стоять над схваткой.
Стоять это не идти по канату, одновременно жонглируя горящими факелами, рискуя поджечь все вокруг. Я хочу понять, есть ли вообще в этой системе точка равновесия. Можно ли спокойно сидеть в кабинете за письменным столом и вырабатывать стратегию, а не висеть над сценой?
Можно сойти с каната и сесть в зал, тихо сказал Рихтер.
Можно, кивнул Саша. Вариант «ленивые короли». Смотрите выше.
И потому ты решил проштудировать монархические конституции, резюмировал Никса.
Ты, как всегда прав, сказал Саша.
И обратился к библиотекарю:
Дайте еще американскую до кучи. Желательно на английском.
И перевел взгляд на Никсу.
Я ее давно не пересказывал. Надо освежить в памяти. Понимаешь, у президента похожие проблемы, и он может стать декоративной фигурой или превратиться в диктатора. А Соединенные штаты никогда не превращались в диктатуру. Наверное, секрет есть. Я хочу понять, в чем дело.
Саша перевел взгляд на Жилля.
И давайте еще акт Павла Петровича о престолонаследии.
Никса посмотрел вопросительно.
Первый российский подписанный конституционный акт, пояснил Саша. И ведь никто
не решился нарушить.
Не много ли? усомнился Рихтер.
Саша читает по книге в день, сказал Никса.
В два дня, признался Саша. Не самых толстых. На каникулах. И по-русски. Сейчас будет медленнее.
Флориан Антонович ушел за книгами, и они остались втроем.
Здесь надо заметить, что вечером они были званы на чай к графу Алексею Константиновичу. Письмо с извинениями за детей папа́ написал ему сам. И отправил с лакеем вместе с покаянным стольником от великих князей.
Никса, расскажи мне все, что ты знаешь о Толстом, попросил Саша. Я его почти не помню.
Сын графа Константина Толстого, начал Никса. Потомка Петра Андреевича Толстого.
Того, который уговорил вернуться в Россию царевича Алексея?
Да, кивнул Никса.
Саша поморщился.
И потомок графа Кирилла Разумовского, продолжил Никса.
Того самого? спросил Саша. Который пел с придворными дьячками?
Нет, это Алексей. Кирилл его младший брат.
Понятно, донской казак?
Запорожский, поправил все знающий Никса.
После казаков там несколько поколений сменилось, заметил Рихтер. Кирилл Разумовский учился заграницей и, вернувшись, возглавил Академию наук. Алексей Константинович его внук, по-моему.
Правнук, кивнул Никса, сын Анны Алексеевны Перовской.
Стоп! прервал Саша. Как ты сказал? Перовской?
Да, кивнул брат. Анны Перовской. Что тебя так удивило?
Никса, что за род «Перовские»?
Никса перевел взгляд на Рихтера.
Это дети Алексея Кирилловича Разумовского, сказал Оттон Борисович. У него под Москвой имение Перово. Отсюда фамилия.
Саша привык к тому, что Перово это район Москвы. Да, города растут быстро.
А почему не Разумовские? поинтересовался Саша.
Рихтер посмотрел на Никсу.
Оттон Борисович опустил глаза и вздохнул.
Официально они воспитанники, сказал брат.
Понятно, усмехнулся Саша, бастарды значит. Давай уж называть вещи своими именами. А мать кто? Прекрасная свинарка?
Мещанка, сказал Никса. Я не помню фамилию.
А нет ли в роду Перовских женщины по имени «Софья»? спросил Саша.
Глава 2
Где-то я слышал это словосочетание «Софья Перовская», объяснил Саша.
Рихтер задумался.
Есть, наконец, сказал он. Одна из сестер Анны Алексеевны. Но она давно княгиня Львова.
А еще? не унимался Саша.
Оттон Борисович пожал плечами.
Я не знаю, признался Никса.
Их разговор прервало возвращение библиотекаря. С ним был лакей, он и нес книги, которые водрузил на стол двумя симпатичными стопочками.
Пустили козла в огород, прокомментировал Саша.
Когда в Перестройку книги появились в магазинах, он имел привычку спускать на них всю стипендию. Закупался где-нибудь в «Москве», «Прогрессе» или «Молодой гвардии», приносил домой сумками, складывал на стул перед креслом и с наслаждением просматривал одну за другой.
Но таких инкунабул с золотыми обрезами у него еще не было. Начал с французских и немецких, они были самыми старыми и роскошными, даже не в коже, а в сафьяне. Но насладившись обложкой и первыми страницами, почти сразу отложил: это будет работа, а не удовольствие.