Только портал.
И откровенная радость, звучащая в голосе Эйжел, будто сорвала в моем мозгу какой-то стопор. За этой радостью наверняка стояла правда чужая, страшная правда, которая заставит меня радоваться гибели Ашота и мучениям Центрума, сделает добровольным и фанатичным агентом Очага. Эта правда убьет миллиарды людей не важно, детей или взрослых, русских или китайцев, французов и прочих шведов, молодых и старых, белых, черных и желтых. У нас, конечно, очень несправедливый и несовершенный мир, про политиков я вообще не говорю. Но это наше дерьмо и наша несправедливость. Не надо нам чужой правды.
Я открыл портал и сразу понял, что он открылся именно там, где я хотел, за кромкой стола.
Вопль, который издала Эйжел, был чудовищным. Надо быть не пограничником, а солдатом удачи, поливающим из огнемета хижины где-нибудь в джунглях, чтобы услышать такой крик.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как портал гаснет. Все равно он у меня остался нелепым и неудобным, он открылся ко мне «внешней» стороной, ртутно-дымчатой, непроницаемой.
Когда портал погас, Эйжел в комнате уже не было. Она вывалилась куда-то в Центрум.
Но не вся.
С моей стороны остались нога по бедро и рука по локоть. Они лежали на полу у стола, в маленькой лужице крови (на стол и то крови брызнуло больше). Пальцы на руке подергивались. Я доковылял до стола, посмотрел на ампутированные части тела. Меня всегда занимал вопрос, что будет, если портал откроется в том месте, где есть какой-то предмет или, не дай Бог, человек. Но меня уверяли, что такого не бывает, портал по своей природе не способен открыться в уже занятом твердыми предметами месте. Значит, и это не было аксиомой. Не соврал Старик, что однажды открыл портал в воде
Я посмотрел на брошюру, которую все еще сжимал в руке. Подошел к книжному шкафу и аккуратно впихнул ее между «Справочником туриста-водника» и самоучителем английского языка. Хорошо, когда в доме много старых бумажных книг, всегда есть куда поставить еще одну. Как там говорил Честертон? Где умный человек прячет лист? В лесу. А мертвый лист? В мертвом лесу.
Потом я вернулся к столу. Нагнулся и взял из судорожно сжатых пальцев последний детонатор.
Интересно, его достаточно вставить, чтобы запустить бомбу? Или надо что-то сделать? Сказать секретное слово, нажать на какую-нибудь трубочку
Проверять я не собирался.
С минуту я стоял, выковыривая из бомбы детонаторы. А потом услышал звонок в дверь. Длинный, настойчивый.
Конечно, это могла быть мама, решившая навестить непутевого сына, не отвечавшего на звонки.
Или кто-то из старых друзей и подруг.
А может быть, это услыхавшие
вопль Эйжел соседи?
Приволакивая левую ногу почему-то нога стала плохо меня слушаться, я доковылял до двери. Глянул в глазок там была какая-то муть. Я подумал и посмотрел другим, правым глазом.
За дверью стояла Ведьма.
Повозившись немного, я открыл дверь и отступил в коридор.
Ведьма стояла неподвижно. В руке у нее был пистолет, кажется, та самая полицейская «Беретта», которую она использовала в Центруме. Ну да, она же с пистолетом ушла на Землю
Я ее убил, сказал я, отступая. Проходи.
Ведьма вошла, прикрыв за собой дверь. Глянула на стол, на снаряженную бомбу потом ее взгляд остановился на окровавленных частях тела Эйжел, и ее глаза расширились.
Я успел, сказал я. Бомба не запущена я думаю. Но лучше ее убрать в Центрум. И там сломать.
Господи, как ты это сделал, Ударник? воскликнула Ведьма. Бензопилой?
Порталом, объяснил я. Ухитрился открыть прямо через нее. Ведьма, ты извини, я сейчас упаду. Только скажи вначале, Старик жив?
Ее губы зашевелились но ответа я уже не услышал.
Упал.
Как и обещал.
Эпилог
Я прошел перед строем, помахивая тростью. Сказал:
Итак Посадка в боевого человекообразного робота осуществляется через левую псевдоноздрю Повторяю через левую!
Ага, встряхнулись! Глаза вылупили, даже встали прямее.
Но до этого нам еще далеко, продолжил я с улыбкой. Итак, вы получили форму, оружие, карту. Сейчас вам предстоит первое самостоятельное боевое патрулирование. Вы знаете порядок своих действий, давайте сверим часы
Олександр парень упрямо называл себя украинским вариантом имени, ни на Ивана, ни на Александра не соглашаясь, быстро глянул на часы. Клондальцы подходили к делу серьезнее. Раньше наручные, да и вообще любые часы носил из них только Готир Гольм, юноша пусть и беспутный, но все-таки из хорошей семьи. Но даже он на часы не столько смотрел, сколько их демонстрировал окружающим. Увы, но теперь Готиру было нечем похвастаться двое его товарищей, включая беспризорного паренька из Гранца, которого на заставу приволок Дед, хмуро бросив: «Я за него ручаюсь. А не возьмем пропадет», носили точно такие же «командирские» часы, выпущенные в России.
Ровно полдень, сказал Олександр. Для ярого фаната украинской независимости он говорил по-русски слишком хорошо, а по-украински никак. Ну ничего, Центрум быстро лечит от мелких национальных комплексов когда человек понимает, что миров много, а разумное существо не обязательно похоже на человека все люди Земли становятся братьями и сестрами.