кастовой оценки. Процесс этот занимает всего лишь какую-то долю секунды и, по-видимому, носит почти интуитивный характер, так как оба его участника могут носить общепринятую повседневную одежду.
Я расспрашивал по этому поводу многих ольфов, но все еще не могу сделать никаких определенных выводов. Прежде всего, ольфы, как правило, вежливо отрицают существование на их планете какой-либо кастовой системы, утверждая, что во всех слоях их общества соблюдается принцип полного равноправия. Во-вторых, сами ольфы не совсем уверены в том, каким образом они угадывают кастовую принадлежность незнакомца. Они поясняют, что каждому ольфу в той или иной степени свойственно качество, которое они называют «выправкой», и, когда они знакомятся, сразу становится ясно, у кого из них больше или меньше «выправки».
Позволю себе предположить, что оценка «выправки» основана на взаимном наблюдении за быстрыми бессознательными и почти неуловимыми движениями глаз, причем различным кастам свойственна характерная только для них способность в той или иной степени сдерживать такие движения. Сходную функцию могут выполнять мельчайшие бессознательные движения рук.
Так же, как практически в любом другом обществе, на Оллифейне должностными лицами, занимающими самые влиятельные посты в бюрократической структуре, становятся представители высшей касты; в частности, к высшей касте относятся практически все «хранители гражданского равноправия» (так ольфы называют свою полицию)».
Приземлившись в космопорте Киндьюна и положив монитор Тихальта в небольшой чемодан, Герсен занял место в вагоне скоростного подземного поезда, отправлявшегося в Сансонтиану. Насколько он мог судить, никто не уделил особого внимания его прибытию, и никто не спустился вслед за ним на платформу подземки.
Теперь, однако, у него оставалось все меньше времени. Малагейт мог в любой момент обнаружить, что его обвели вокруг пальца, и приказать срочно возобновить слежку. В данный момент Герсен считал, что все еще находится в безопасности; тем не менее, он не преминул применить несколько классических приемов, позволявших избавиться от робохвостов и микропередатчиков. Не обнаружив ничего, что вызывало бы у него беспокойство, Герсен оставил монитор в сейфе платной камеры хранения на пересадочной станции под отелем «Рапунцель», сохранив при себе только бронзовую табличку с серийным номером. Затем он снова занял место в вагоне экспресса и через пятнадцать минут прибыл в Сансонтиану, в ста тридцати километрах к югу от Киндьюна. Сверившись со схемой транспортных путей, он воспользовался пригородным поездом, направлявшимся в округ Ферристоун, и через некоторое время вышел на платформу станции, находившейся в двух кварталах от управления компании «Прецизионные приборы Феритце».
Ферристоун оказался унылым районом фабрик и складов, изредка перемежавшихся тавернами; вопреки окружающим беспардонно утилитарным сооружениям, небольшие уютные таверны радовали глаз изобретательными орнаментами, разноцветными витражами и резными деревянными панелями, имитируя роскошные развлекательные аркады, тянувшиеся по берегам Светлого озера.
Дело шло к полудню, но моросящий дождь сделал булыжные мостовые черными и блестящими. Тяжелые шестиколесные подводы непрерывной чередой переваливались по улицам казалось, и воздух, и мостовые, и стены зданий дрожали, проникнутые приглушенным гулом двигателей. Когда Герсену удалось перейти улицу и вступить на тротуар, короткая резкая трель парового свистка оповестила о конце смены; тротуары тут же заполнились толпой бледных рабочих с неподвижными мрачноватыми лицами. На них были теплые, добротно сшитые комбинезоны трех цветов серые, темно-синие или горчично-желтые, контрастирующие черные или белые широкие пояса и черные накидки с капюшонами. Здесь все носили только стандартную одежду; местное правительство нечто вроде руководства разветвленного промышленного синдиката отличалось, подобно своим избирателям, предусмотрительностью, тщательным вниманием к деталям и подавляющей неспособностью к легкомыслию.
Прозвучали еще две короткие трели свистка как по волшебству, улицы мигом опустели; рабочие второй смены нырнули в здания, как тараканы, спасающиеся от включенного света.
Герсен уже приближался к покрытому грязными потеками бетонному фасаду, из которого большими бронзовыми буквами выступало наименование «ФЕРИТЦЕ», дополненное ниже готическим ольфским курсивом: «Прецизионные приборы». Здесь Герсен снова становился легкой мишенью для врагов; риск казался неоправданным. Но что еще