В своём грубом уме, Керчак решил во что бы то ни стало добыть эту палку, несущую смерть, и исследовать снаружи и внутри таинственную берлогу.
Он горел желанием впиться в шею страшного животного, которого он боялся и ненавидел. Часто выходил он со своим племенем на разведку, выжидая момента, когда белая обезьяна попадется врасплох.
За последнее время обезьяны не только перестали нападать, но даже и показываться около хижины. Они заметили, что каждый раз маленькая черная палочка с громом несла им смерть.
В этот день они не видели человека. Дверь хижины была открыта. Медленно, осторожно и безмолвно поползли обезьяны сквозь джунгли к маленькой хижине. Не слышно было ни рычания, ни криков бешенства маленькая черная палочка научила их приближаться тихо, чтобы не разбудить её.
Ближе и ближе подходили они, пока Керчак не подкрался к самой двери и не заглянул в неё. Позади него стояли два самца и Кала, крепко прижимавшая к груди мёртвое тельце.
Внутри берлоги они увидели белую обезьяну; она лежала почти поперек стола, с головой, опущенной на руки. На постели виднелась другая фигура, прикрытая парусом, в то время как из крошечной деревянной колыбели доносился жалобный плач малютки.
Керчак неслышно вошёл и приготовился к прыжку. Но в эту минуту Джон Клейтон встал и обернулся к обезьянам.
Зрелище, которое он увидел, заледенило всю кровь в его жилах. У дверей стояло трое самцов-обезьян, а за ними столпились другие, сколько их там было всего, он так никогда и не узнал. Револьверы и ружья висели далеко на стене. Керчак кинулся на него.
Когда царь обезьян отпустил безжизненное тело того, кто ещё за минуту перед тем был Джон Клейтоном, лордом Грейстоком, он обратил внимание на маленькую колыбель и потянулся к ней. Но Кала предупредила его намерения. Прежде чем успели её остановить, она схватила маленького живого младенца, шмыгнула в дверь и забралась со своей ношей на дерево.
Она оставила в пустой колыбели своего мёртвого детёныша. Плач живого ребёнка возбудил в ней материнскую нежность, которая была уже не нужна мертвому.
Усевшись высоко среди могучих ветвей, Кала прижала плачущего ребёнка к груди; он инстинктивно почувствовал мать и затих.
Сын английского лорда и английской леди стал кормиться грудью большой обезьяны Калы.
Между тем звери осматривали все находившееся внутри странной берлоги.
Убедившись, что Клейтон умер, Керчак обратил внимание на предмет, лежавший на постели и прикрытый парусом.
Он осторожно приподнял край покрова, увидел под ним тело женщины, грубо сорвал с него полотно, схватил огромными волосатыми руками неподвижное белое горло и бросился на неё.
Он глубоко запустил свои клыки в холодное тело, но понял, что женщина мертва, отвернулся, заинтересованный обстановкой комнаты и больше уже не тревожил ни леди Элис, ни лорда Джона.
Ружье, висевшее на стене, более всего привлекало его внимание.
Он много месяцев мечтал об этой странной палке.
Теперь она была в его власти, а он не смел до неё дотронуться.
Осторожно подошёл он к ружью, готовый удрать, как только палка заговорит оглушительным, рокочущим голосом, как часто говорила она тем из его племени, кто по незнанию, или по необдуманности, нападали на её белого хозяина.
В его зверином рассудке
глубоко таилось нечто, подсказывающее ему, что громоносная палка была опасна только в руках того, кто умел с нею обращаться. Но прошло несколько минут, пока, наконец, он решился до неё дотронуться.
Он ходил взад и вперёд мимо палки, поворачивая голову так, чтобы не спускать глаз с интересовавшего его предмета.
Мощный царь обезьян бродил по комнате на своих длинных лапах, как человек на костылях, качаясь на каждом шагу, и издавал глухое рычанье, прерываемое пронзительным воем, страшнее которого нет в джунглях.
Наконец, он остановился перед ружьём. Он медленно поднял огромную лапу и прикоснулся к блестящему стволу, но сразу отдернул её и снова заходил по комнате. Казалось, будто огромное животное диким рычанием старалось возбудить свою смелость до того, чтобы взять ружьё в свои лапы.
Он остановился, вновь ещё раз заставил свою руку неуверенно дотронуться до холодной стали, и почти тотчас же снова отдернул её и возобновил свою тревожную прогулку.
Это повторилось много раз, и движения животного становились все увереннее; наконец, ружьё было сорвано с крюка. Громадный зверь зажал его в своей лапе. Убедившись, что палка не причиняет ему вреда, Керчак занялся подробным осмотром её. Он ощупал ружьё со всех сторон, заглянул в черную глубину дула, потрогал мушку, ремень и, наконец, курок.
Забравшиеся в хижину обезьяны сидели в это время у двери, наблюдая за своим главой. Другие толпились снаружи у входа, вытягивая шеи и стараясь заглянуть внутрь. Случайно Керчак нажал курок. Оглушительный грохот пронёсся по маленькой комнате, и звери, бывшие у дверей и за дверями, повалились, давя друг друга в безумной панике.
Керчак был тоже испуган так испуган, что забыл даже выпустить из рук виновника этого ужасного шума и бросился к двери, крепко сжимая ружьё в руке.
Он выскочил наружу, но ружьё зацепилось за дверь, и она плотно захлопнулась за улепетывающими обезьянами.