Мне и раньше приходилось с ними общаться, но разговоры сводились к глупой болтовне, как обычно с детьми, ничего серьезного. «А почему у тебя такой маленький дом? Ты больше собак любишь или кошек? Сколько тебе лет? Какая ты старая!» Примерно так.
Что ты делаешь? спросил Вулф.
Яд раскладываю, слизняков травить, ответила я. А то они съедят мои цветы.
Ой, ужас какой, пискнула Лили-Мэй, тряхнув головой, и бусинки у нее на косичках возмущенно звякнули.
Не бойтесь, эти голубые таблетки убьют всех вредителей, ответила я. Только смотрите, ни в коем случае не берите их и не кладите в рот, это очень опасно.
Лили-Мэй выкатила свои большие карие глаза.
Но но я хочу сказать, что эти голубые таблетки просто ужас. Наш папа говорит, что надо с землей обращаться бережно, уважать ее. Как-то раз один глупый человек разбросал здесь яд, и потом долго-долго в долине вообще ничего не росло.
Я присела на корточки. Пришлось прикусить язык: сложно не поддаться искушению ответить, что ее папаша, при его-то работе, похоже, больше печется о земле, чем о людях.
Я знаю эту историю про яд, Лили-Мэй. Но от этих таблеток земле вреда нет, они только против слизняков, которые портят мои цветы. Ведь цветы очень красивые. Что, по-твоему, нужно делать, чтобы слизняки не съели их все?
Разве ты не можешь их собрать?
Цветы?
Нет, слизняков.
Я сдержала смех. Какая чувствительная маленькая девочка. Чувствительная и немного туповатая.
Или, сказал Вулф, можно их солью засыпать. Чтоб они засохли и передохли все.
Вулф! жалобно вскричала Лили-Мэй.
Ну а что, ты же сама сказала, что яд тебе не нравится, пожал он плечами. Не может же она стоять тут всю ночь и собирать этих слизняков. Он кивнул в мою сторону.
Я улыбнулась. Мне понравился ход его мыслей, несмотря на неосуществимость предлагаемого решения.
Боюсь, у меня на кухне не хватит соли, чтобы сделать как ты предлагаешь, Вулф.
Он снова пожал плечами.
А печенюшки у тебя есть?
Вполне возможно.
Угостишь нас?
Ты всегда такой непосредственный?
Не попросишь не получишь.
Лили-Мэй, которая стояла рядом с Вулфом, занервничала.
Наверное, не стоит сказала она. Ты же знаешь. Мамочка может рассердиться.
Вам что, нельзя есть печенье? спросила я.
Видите? Я действительно спросила. Я знаю, многие родители очень переживают насчет сахара. Глупость, конечно, но за свою жизнь мне приходилось сталкиваться с самыми странными родителями.
Нам можно, сказал Вулф. Лили-Мэй думает, что наша мама может расстроиться, потому что я попросил у тебя что-то, не дожидаясь, пока мне предложат. Это очень невежливо. Ну, мама так говорит.
А, понятно. Что ж, мне не кажется, что это так уж невежливо. Думаю, ты прав: не попросишь не получишь. Пойдемте, найду для вас что-нибудь.
Они пошли за мной, и я дала им тарелку шоколадного печенья и по стакану молока. В то время я не держала в доме соков. Зачем они, если я живу одна. Это потом уже стала затариваться.
Я включила им телевизор. Просто чтобы они почувствовали себя как дома. Раз уж мать отпускает их одних гулять на улицу, то она не будет возражать, если они посидят у меня в гостиной. Я же видела, что они постоянно пасутся у Крисси по соседству.
Я только неделю как ушла на пенсию из департамента здравоохранения и все еще находилась в процессе сдачи дел. Неожиданно выяснилось, что я совершенно незаменимый сотрудник, как я подозревала и раньше, хотя благодарности особой не видела. Пока дети смотрели телевизор, я сидела у компьютера и отвечала на многочисленные письма своей преемницы по электронной почте (главным образом, пытаясь ей втолковать, что я уже там не работаю и ее бесконечные вопросы не по адресу). Закончив это занятие, я немного полистала Фейсбук и Твиттер под музыкальное сопровождение мультфильмов из телевизора.
Окно в гостиной было открыто; если бы мать позвала детей, я бы услышала.
Близнецы просидели у меня целый час, практически молча, полностью поглощенные мультиками.
Потом Вулф спросил, сколько времени, и сказал, что им пора домой и они ушли. Уходя, он поблагодарил меня. Какой вежливый мальчик! Всегда все точно и правильно. Я столько лет учила детей, как говорить точно и правильно, поэтому он мне сразу понравился.
Так сложился наш обычный распорядок в то лето. И Лили Соланке ни разу не приходила их разыскивать.
Увы, мне с самого начала не понравилась Лили-Мэй. Она слишком много говорила и при этом норовила все критиковать и делать высокомерные замечания. Вулф совсем другое дело сообразительный. И умел шутить, хотя часто это получалось ненамеренно. Иногда скажет что-нибудь, а я потом вспоминаю и хохочу до слез.
Шутки всегда состояли из двух фраз: «Почему курица перешла через дорогу? Потому что зеленый человечек». Нарочно не придумаешь.
Лили знала, что я работала с детьми, видимо, поэтому ее не особенно беспокоило, что дети бывают у меня дома. Она рассердилась только из-за телевизора.
Вот видите, как я могла знать?
Это, конечно, Лили-Мэй настучала. Вулф уж точно не сказал бы ни слова. Я вообще сомневаюсь, что он охотно приводил с собой сестру, но, поскольку они близнецы, их родителям хотелось, чтобы они всегда играли вместе. У Вулфа с сестрой было меньше общего, чем у Лили-Мэй с Холли Дэли, вдвое старше ее.