Я сам доктор и знаю, что помочь мне может только Дева Мария или сам Господь, хриплым простуженным голосом отозвался объект нашего с Гансом интереса. Это был мужчина возрастом около пятидесяти лет, высокий и худой, как телеграфный столб. Из-за возраста и роста он сильно сутулился. Лицо такое же худое и вытянутое, как и его фигура. Нижняя челюсть массивная, левый глаз то ли прищурен, то ли это физиологическая особенность немца. А может, последствия старой травмы или результат болезни, что его сейчас убивает. Ещё я отметил, что от него сильно пахнет свежим спиртным и перегаром от ранее употреблённого.
«Почти отчаялся уже и смирился со скорой смертью, подумал я. И это неплохо, легче будет заставить его дать мне искреннюю клятву верности».
Он тебе точно поможет, как помог мне. Я же тебе рассказывал, что умирал от крайней стадии туберкулёза. Посмотри на меня я умираю?
Врач перевёл взгляд с Ганса на меня, потом вновь посмотрел на него, и опять вернулся к рассматриванию меня.
Хорошо, проходите, наконец, сказал он и отступил назад, приглашая войти в коридор. Дверь за собой закройте.
Угощать нас чем-то и как-то растягивать разговор перед процедурой осмотра он не стал. Сразу предложил перейти к делу. Уже через десять минут я почти точно знал, с чем придётся иметь дело. Во время магической диагностики я почувствовал жизнь внутри умирающего и сумел рассмотреть ауру животного, которое свило себе гнездо в правом боку врача.
Шарлатанство, процедил он сквозь зубы и со злостью спросил. Ну, что ты мне скажешь, унтерменш?
Для начала я советую тебе не грубить тому, в чьих руках находится твоя жизнь, ответил я ему и пристально взглянул ему в глаза. Моего взгляда он не выдержал и быстро отвёл свой в сторону. Обращайся ко
мне по имени Киррлис, или как это делает Ганс герр знахарь или герр доктор. Теперь по поводу того, что я тебе скажу. В твоей печени живёт паразит, скорее всего, это червь размером в пять твоих ростов. Живёт уже давно, несколько лет точно. И он бы дал тебе ещё несколько лет жизни, если бы не смена климата, частые нервные переживания, недосыпания и употребления алкоголя с плохой пищей. Сейчас же тебе осталось жить несколько дней.
Тот вздрогнул, словно после пощёчины.
Как?!. А-а, впрочем, неважно, пробормотал он. Чёртова Африка и её дьявольская вода, в которой даже после кипячения живут паразиты, он вздохнул, посмотрел на меня исподлобья и спросил. Что вы хотите от меня, герр знахарь?
В последних словах у него проскочил сарказм, на который я решил не обращать внимания.
Вы станете работать на меня. Для этого дадите клятву на крови, ответил я.
Расписаться кровью? Будто душу дьяволу продаю, скривился он, затем повернул голову в сторону штабсинтенданта. Ганс, ты свою продал?
Душа при мне, Адольф. Что же до работы с господином Киррлисом, то я ничуть не жалею об этом.
Работа вот как сейчас называется предательство своей Родины.
Я не предавал Германию и не предаю! Я её спасаю! повысил голос мой «кровник». Наша страна проиграла эту войну, в которую нас втянули английские евреи. Они же сунули во власть своего ставленника этого еврея Шикльгрубера, жалкого ефрейтора и ещё более жалкого художника! И я, как и многие настоящие сыны третьего рейха делаем всё, чтобы страна не стала той клоакой, в которую превратилась Германия после Версальского договора. Если ты видишь в этом предательство, то пусть, мне плевать! Можешь подохнуть со своей ложной гордостью и не увидеть, как великое государство, давшее миру множество учёных, музыкантов, учителей и военных окончательно будет разорвано на куски и перестанет существовать. Или встать на мою сторону и если понадобится, то умереть. Но сделать это с чувством, что принял участие в спасении Германии!
«Как же здесь не любят евреев. Интересно, есть за что или это просто точка сосредоточения мировой ненависти человечества, которому просто необходимо куда-то сбрасывать свою злость? подумал я, слушая эмоциональную речь штабсинтенданта. А Ганс-то, оказывается, тот ещё патриот и даже сумел найти оправдание своему служению мне».
Как спасение Германии связано с присягой этому человеку? доктор указал на меня.
Если такие, как герр знахарь сражаются против нас, то не будет нашей победы, не будет счастья у немецкого народа, когда не вернутся домой лучшие сыновья Рейха, прольётся слишком много крови и слёз, уже намного спокойнее произнёс Ганс. У нашей армии нет ничего и никого, кто бы сумел что-то противопоставить ему. Если бы он не был против войны, то наша армия давно бы умирала от страшных болезней. Некому было бы держать винтовки в руках. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю и хорошо представляю возможности господина Киррлиса.
Ты убивал немецких солдат? хмуро спросил меня Адольф.
Да. И буду убивать дальше, пока они не покинут чужую землю, спокойно ответил я.
Проклятье, едва слышно буркнул доктор.
Добавлю ещё, что для вашего спасения придётся убить одного из ваших соотечественников. Выбора особого нет или он, или вы, всё тем же спокойным тоном продолжил я и решил добавить чуть-чуть пафоса и мрачности в равных долях. В книге Мёртвых уже вписана свежая душа, твоя, доктор! перешёл я на «ты» с немцем. Нужна другая, чтобы её заменить.