Между тем Кулик явно задумался, решая в уме какую-то задачу, потом снова заговорил с Клыковым, но уже намного мягче:
Если противник уже завтра перебросит к Волхову еще один корпус, то ваша армия, Николай Кузьмич, не должна допустить появления плацдарма у Грузино у вас там две дивизии, должны удержаться. Иначе получим два обводящих удара на Будогощь и Малую Вишеру. Немцы тогда могут соединиться с финнами на севере, а на южном направлении выйти в тыл Северо-Западного фронта, а там и так под Демьянском прорыв, немцы вперед идут. Так всегда у нас сейчас и происходит где тонко, там и рвется
Тяжелые танки КВ на Дворцовой площади, возле Александровской колонны и Эрмитажа. Этот танк стал символом обороны Ленинграда в 1941 году ни на одном фронте столько «климов» не имелось в те тяжелые дни
Глава 2
На лицо полилась холодная вода, и от нее Старокошко очнулся, пришел в себя. Мутило, спазм сдавил горло, и Александра Петровича вырвало, едва успел согнуться так часто с теми бывает, кто дыма в подбитом танке наглотался. Зато рвота помогла очухаться, а протянутую фляжку воды полковник выхлебал, не обращая внимания, что вода стекает по подбородку прямо на еще тлеющий комбинезон. Сообразил, что его вытащили из подбитого КВ, не дали сгореть там заживо такова страшная участь многих экипажей. Да и видеть стал, когда мокрой тряпкой протерли лицо.
Что это было, капитан?
Склонившегося над ним заместителя командира 8-го тяжелого танкового полка он моментально признал Дубенцов, вместе с ним в КВ был, только на месте наводчика, и стрелял неплохо, не растерял навыки.
Полевая пушка 105 мм, у них в тяжелом гаубичном дивизионе одна такая
батарея имеется. Дважды нам по мотору врезали, если бы по башне всем бы хана была и сразу. А так повезло, что соляра со второго попадания вспыхнула. Ее Ермоленко раздавил, и расчет перестреляли, а то разбегаться стали как зайцы, порскнули в стороны. А вторую пушку целехонькой захватили, как и тягач, что ее приволок.
Как все люди, чудом спасшиеся от гибели, капитан был чрезвычайно разговорчив, люди поневоле словоохотливыми становятся, вот и его до сих пор «трясучка» пробирает страх ведь до костей доходит, а потом долго от него избавляться приходится. И так каждый раз происходит, и гибель товарищей всегда тяжело переживаешь, эмоции бурлят. И понимание доходит сегодня они погибли, тебе повезло, но скоро и ты в очереди к «костлявой» окажешься, и в уголек превратишься в адском пламени сгоревшего танка, такого маленького тельца, которое живой плоти лишается.
Я не про пушку, про танк. Ты ему в «лобешник» попал, потом в башню, а снаряды отскочили, один «свечкой» ушел. Там же всего двадцать пять миллиметров броня, наши «бронебойные» ее проломить должны тут и четырехсот метров нет, даже триста выйдет вон, сколько мы их тут сегодня «покрошили», все поле уставлено.
Действительно, зрелище было впечатляющее все поле было покрыто сгоревшими и подбитыми танками. Засада с последующей контратакой удались на все сто процентов такого немцы явно не ожидали, что их притворным отступлением заманят на место будущей бойни. Все же два десятка КВ, нанесших мощный удар страшная сила, обычно бросали в бой несколько экипажей, стараясь прикрыть и поддержать пехоту, вот их немцы и подбивали, пусть нелегко, но сосредотачивали по медленно идущим исполинам огонь из чего только возможно. А вот с полком сразу справиться не сумели тут их просто раздавили, и лишь спешное отступление спасло танки германского авангарда, опрометчиво вышедших вперед в пылу преследования, как тогда показалось германскому командиру, «бегущих в панике» русских. И ошибся фашист, а за такие «промахи» на войне взимают «двойную цену».
Так и здесь произошло немцы потеряли не меньше двух десятков танков, половину из которых составляли «чехи». А вот «четверок» и маленьких «двоек» было примерно поровну, по полдесятка. И некоторые танки выглядели вполне целыми, стояли с открытыми люками, брошенные своими экипажами нервы у немцев не железные, а когда видишь прорву советских тяжелых КВ, а ты удрать от них со сбитой гусеницей не сможешь, вот тут и вступает в дело свойственное человеку желание выжить.
Так они, товарищ полковник, эти танки «экранировать» стали, дюймовые плиты на лоб корпуса и башни на болты прикручивают, а то и сваркой прихватывают. А полста миллиметров даже с трехсот метров пробить трудно, под углом ведь стреляем. А так коротковаты наши пушки, надо посерьезнее орудие ставить, хоть Ф-34, никак не короче должен быть ствол. Вон как у зениток им главное попасть, а там немцам без шансов.
Ага, что им, что нам, пробормотал Старокошко, вставая на чуть подгибающиеся в коленях ноги. Немецкие зенитные 88 мм орудия являлись страшным противником, приходилось сталкиваться даже с километра толстая броня КВ не спасала, снаряды ее буквально проламывали. Хорошо, что сейчас нашли противодействие в 120 мм минометах, батарея которых придавалась каждой танковой бригаде. Позиции «ахт-ахт» тут же засыпались пудовыми минами, взрывы и осколки выкашивали прислугу. Да и танковые пушки старались «гвоздить» по достаточно большой цели. А такой являлась массивная и большая четырехколесная повозка лафета. На ней и устанавливалась за высоким броневым щитом длинноствольное орудие, способное стрелять как по самолетам, так и убийственно точно поражать танки. И хорошо, что сегодня у противника таких не имелось