Однако замечу, что часто, когда Толстой начинал читать то или иное произведение Достоевского, он не мог оторваться. Достоевский порой крепко затягивал Толстого в свои художественные сплетения. Автор романа «Война и мир», который восторженно был встречен Достоевским, мог сказать о князе Мышкине «бриллиант», конечно, бриллиант русской литературы.
Мышкина тоже звали Львом Николаевичем. Думаю, что это не случайно. Глубина переживаний толстовских героев, особенно молодых, их муки совести, поиска своего места в мире, бессмертие Пьера Безухова, прозвучавшее после каратаевского сопротивления ненасилием насилию, вошли в душу художника Достоевского, стали частью его духовной биографии. А рядом с этим вспыхнул и разгорался неподдельный интерес Толстого к великому современнику. Ведь не мог он просто так, как бы в память о Достоевском, написать их общему другу Н. Н. Страхову: «когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий, дорогой, нужный мне человек». Однако читателю этой книги придется самому сделать вывод о закономерности этого сиюминутного
порыва, вызванного жалостью к неожиданно умершему Достоевскому.
Все творчество Толстого, как и все творчество его великого современника, пронизано муками совести. Действительность такова, что писатели не скрывали своих болей и слез при виде того, что творится в мире и как одни люди жестоко и несправедливо истязают других людей, как ген самоуничтожения разрушает духовный остов личности человека. Они понимали важность любви к Богу и ближнему, и потому так резко критиковали весь ужас капиталистического угнетения личности и народов, торжества свободы без берегов, лишающей человека рычагов сдерживания варварских инстинктов. Мечтая о всемирном братстве, они шли вслед за Шиллером, за его одой «К радости!», верили в силу любви Божеской и спасительной. Но в центре их внимания всегда был человек, конкретная личность, от свободного выбора которой зависела судьба мира. Потому оба придавали огромное значение просветительству и идеям гармонической педагогики. Оба понимали, что только пробуждение совести способно привести человека к осознанию стыда и потребности ценою страдания, постоянного совершенствования искупить зло и насилие, построить на христианских принципах основы будущего общества.
Но оба понимали, что начинать надо с себя. Их самоочищение протекало на глазах всего мира. И мир услышал их. Одно время казалось, что он пойдет по дороге, предложенной ими. Однако это только казалось. Мир стал намного циничнее. Не стыдно лгать, не стыдно мучить себе подобных, не стыдно убивать миллионами невинных людей. Молчит совесть мира.
Потому и не лишний раз напомнить о тех, кто вошел в когорту величайших мудрецов мира.
Несколько предварительных замечаний.
1. Обращаю внимание на то, что в книгу включены только те моменты общения двух писателей, на которые они указали сами или свидетелями которых непосредственно были их современники. Никаких отзывов критиков, литературоведов о творчестве Толстого и Достоевского, их взаимоотношениях в книге нет и не может быть, ибо таков ее жанр. Исключения сделаны для К. Леонтьева и Н. Лескова, вступивших в спор о «наших новых христианах» Достоевском и Толстом. Но оба полемиста знали писателей, писатели были знакомы с ними и, что важно, сама сущность спора являла собой суждения о главных проблемах творчества Достоевского и Толстого, которыми жила Россия и Европа второй половины XIX века.
2. Прошу обратить внимание на то, что в книге ссылки на Полные собрания сочинений Достоевского и Толстого даются в тексте с указанием тома и страницы, но с разницей правописания томов: тридцать томов Достоевского обозначаются римскими цифрами, девяносто томов Толстого арабскими.
3. В цитатах курсивы всегда принадлежат их авторам! Иногда в тексте читатель найдет напоминание об этом.
Все остальные акцентировки фрагментов текста цитируемых материалов: жирный шрифт, курсив, подчеркивание, в особых случаях совмещение способов выделения принадлежат мне. Мои комментарии печатаются курсивом или в подстрочнике мелким шрифтом.
Перед тем, как отправиться в путь, в качестве исключения приведу отзыв зарубежного поклонника Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, молодого Ромена Роллана. В предисловии к Полному собранию сочинений на русском языке (1930 г.) Р. Роллан писал:
«Трагедии Эсхила и драмы Шекспира не могли потрясти души своих современников глубже, чем всколыхнули нас «Идиот», «Братья Карамазовы», «Анна Каренина» и великая эпопея [] «Война и мир»»; они явились молнией откровения, «разодравшей небо Европы около 1880 года» .
К началу 1878 г. из числа русских писателей уже были избраны членами-корреспондентами Академии наук Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, А. Н. Островский, А. К. Толстой, А. Н. Майков.
6 февраля 1878 г. Достоевскому пришло уведомление за подписями графа Ф. Литке, В. Буняковского и К. Веселовского об избрании его в члены-корреспонденты Академии наук.
В середине мая 1879 г. Достоевский был приглашен в Лондон для участия в конгрессе Международной литературной ассоциации.