Когда вы его видели, синьора?
Что?
Когда вы видели его в последний раз? .
Хельмута?
Да, синьора. Когда вы его видели?
Мы приехали вместе. Сегодня вечером. Потом я пришла сюда после ее голос пресекся.
После чего, синьора?
Прежде чем ответить, она вгляделась в его лицо.
После второго действия. Но мы не разговаривали. Я пришла поздно. Он сказал только нет, ничего не сказал.
Чем вызвано ее замешательство сильным потрясением? Плохим знанием языка? Ясно одно сейчас задавать ей вопросы бесполезно.
Сзади с грохотом обрушилась новая волна аплодисментов, они то стихали, то снова усиливались при выходе солистов. Женщина отвела глаза от его лица и опустила голову, словно завершив наконец свой внутренний диалог. Брунетти велел полицейскому побыть с ней, объяснив, что за ней зайдут ее друзья и тогда ее можно отпустить с ними.
Оставив ее, он вернулся в гримерную. Судмедэксперт и фотограф, успевший подъехать, пока Брунетти беседовал с синьорой Веллауэр, как раз собирались уходить.
Еще что-нибудь? поинтересовался у Брунетти доктор Риццарди.
Нет. Вскрытие?
Завтра.
Сам сделаешь?
Рмццарди задумался, прежде чем ответить.
Вообще-то у меня график, но раз уж я осматривал тело, то квесторе, скорее всего, меня попросит и об этом.
А когда?
Часов в одиннадцать. Надо управиться до полудня.
Тогда я заеду, сказал Брунетти.
Это лишнее, Гвидо. Тебе незачем тащиться на Сан-Микеле . Можешь позвонить, или я сам позвоню тебе на работу.
Спасибо, Этторе, но я все-таки к вам заеду. Я там давненько уже не был пора навестить могилу отца.
Ну, как хочешь. Пожав руку Брунетти, судмедэксперт сделал шаг к двери и, помедлив, добавил: Это был последний из гигантов, Гвидо. Он не должен был так умереть. Страшно жаль!
И мне, Этторе. мне тоже очень жаль.
Доктор вышел, а следом за ним и фотограф. Едва они удалились, как один из двоих санитаров, стоявших у окна и куривших, поглядывая на публику, проходившую внизу через кампо , обернулся и направился к трупу, лежавшему теперь на полу на носилках.
Что, уносить? осведомился он безо всякого интереса.
Нет, ответил Брунетти. Пусть сначала все уйдут из театра.
Напарник, остававшийся у окна, выкинул туда окурок и подошел к другому концу носилок.
Долго ждать-то? спросил он, даже не потрудившись скрыть раздражение. Плотный коротышка, судя по выговору неаполитанец.
Не знаю, долго или недолго, но придется подождать, пока все не уйдут из театра.
Неаполитанец закатал белый рукав халата и красноречиво посмотрел на часы.
Знаете, у нас ведь смена только до полуночи, а потом мы в госпиталь не поедем.
Первый санитар подхватил:
У нас и в уставе профсоюзном сказано, не положено задерживать после смены, или оформляйте нам суточное дежурство. Не знаю даже, как нам быть с этим, он указал на носилки кончиком туфли, словно на какую-то случайную находку на улице.
На какой-то миг у Брунетти возникло искушение вступить в дискуссию, но так же быстро и пршло.
Вы оба останетесь здесь, и чтобы ни в коем случае не открывали эту дверь без моего распоряжения1 и, не слыша ответа, переспросил; Вам понятно? Обоим? Однако ответа снова не последовало, и пришлось повторить: Понятно?
Да, но устав профсоюза.
К черту профсоюз и к черту его устав, взорвался Брунетти. Только попробуйте вынести его отсюда до моего распоряжения, и окажетесь за решеткой, как только плюнете на тротуар или выругаетесь в публичном месте. Я не намерен устраивать цирк с перетаскиванием трупа туда-сюда. Так что будете ждать, пока я вас не отпущу. И, уже не спрашивая, поняли его или нет, Брунетти повернулся и вышел, хлопнув дверью.
На площадке у выхода из коридора творилось невообразимое. Множество людей
в сценических костюмах сновало туда-сюда, поглядывая на дверь гримерки, по жадному огоньку в их глазах комиссар понял, что новость уже успела распространиться. Он наблюдал, как она расходится все дальше: как голова приникает к голове, а потом поворачивается в сторону коридора, по направлению к двери, за которой скрывается то, о чем пока можно только догадываться. Неужели им так хочется поглазеть на труп? Или просто нужно о чем-то поболтать завтра за стойкой бара?
Когда он наконец вернулся к синьоре Веллауэр, с ней уже были двое, мужчина и женщина, оба значительно старше нее. Женщина стояла на коленях, обняв молодую вдову, теперь рыдающую не таясь. Полицейский подошел к Брунетти.
Я же сказал пусть уходят, ответил тот.
Прикажете мне пройти с ними, синьор?
Да. Вам сказали, где она живет?
Около Сан-Моизе, синьор.
Хорошо. Это недалеко, проговорил Брунетти и добавил: Не давайте им ни с кем говорить, он имел в виду журналистов, они наверняка уже обо всем прослышали, И не выходите через служебный подъезд, постарайтесь как-нибудь пробраться через театр.
Есть, синьор, ответил полицейский и отсалютовал так браво, что Брунетти даже пожалел, что санитары этого не видят.
Синьор? послышалось за спиной, и комиссар обернулся это был капрал Мьотти, младший из троих полицейских, прибывших вместе с ним.