Уже ничего, ответил он, толкнув железные ворота, чтобы мы проехали.
Латиноамериканец схватился рукой за забор, пытаясь отдышаться. Мы поехали по дороге к дому. Я все разглядывал Клита.
Ты вот в полиции нравов никогда не работал. И не знаешь, что это за подонки, сказал он. Когда латинос попадается тебе на пути, просто перешагни через него. По-другому тут нельзя.
А ты не перепил вчера вечером?
Да, было дело, но мне, чтоб избить одного из этих ублюдков, повод не требуется.
Больше так не делай, Клит.
Мы внутри, не так ли? Вот будет сюрприз для Сегуры, как из пакетика с попкорном. Посмотри на эту группку у бассейна. Спорим, что можем всех их прижать и пришить им все дела по наркотикам, которые завели в полиции Орлеана и Джефферсона?
Около дюжины человек купались и стояли на берегу бассейна, сделанного в форме клеверного листка. Некоторые плавали на надувных матрасах по бирюзовой воде, кое-кто играл в карты, расположившись на каменных скамьях вокруг мозаичного столика, который стоял на якоре у края бассейна, где было мелко. Остальные сидели в плетеных креслах под тонкими серыми стволами пальм, а семья карликов-слуг разносила тропические напитки в высоких стаканах со льдом и фруктами.
Клит направился прямо через подстриженный газон к столику под пляжным зонтом, где сидел человек средних лет в светло-бежевых брюках и желтой рубашке с синими попугаями, а рядом с ним были двое других, темнокожих, как индусы, и тощих, как кишка. Человек в рубашке с попугаями имел самую странную внешность из тех, что мне доводилось видеть на своем веку. На треугольном лице с маленьким ротиком и чрезвычайно маленькими ушками ярко чернели глаза. Через лоб пролегли три глубокие складки, внутри которых виднелись горошинки бородавок. На запястье блестели золотые часы с черным циферблатом. Он курил дорогую сигарету в мундштуке. При нашем приближении к столу двое темнокожих мужчин начали подниматься, прикрывая третьего, но человек в желто-синей рубашке жестом остановил их. Глаза его оставались прищуренными, пока он восстанавливал в памяти лицо Клита.
Что происходит, Хулио? начал Клит. Там у ворот один парень заблевал всю траву. Выглядит это очень гадко, особенно вблизи. Тебе
следовало нанять охранника классом повыше.
Персел, кажется? спросил Сегура, наконец узнав его, что стало ясно по оживившемуся взгляду.
Именно, ответил Клит. А теперь соедини точки линиями и вычисли, кто пришел со мной.
Один из охранников сказал что-то Сегуре по-испански.
Заткнись, гнусный латинос, оборвал его Клит.
Что ты себе вообразил, Пёрсел? обратился к нему Сегура.
Все зависит от тебя, Хулио. Мы слышали, ты болтал что-то очень нехорошее насчет моего партнера.
Это он? спросил Сегура.
Я не ответил. Стоял и смотрел прямо ему в глаза. Он пыхнул дымом, ни вынимая мундштук изо рта, и тоже уставился на меня, не мигая, как будто разглядывал занятную штуковину, а не человека.
Слышал шум, когда ты ввалился сюда, проговорил он наконец. Но я тебя не знаю. Даже не слыхал о тебе никогда.
А я думаю, что ты лжешь, ответил я.
Думай, что хочешь. Что еще скажешь?
Твои люди убили девятнадцатилетнюю девушку по имени Лавлейс Десхотелс.
Сейчас я тебе кое-что скажу, как там тебя, заговорил Сегура. Я американский гражданин. Гражданин, потому что сенатор Соединенных Штатов предложил правительству принять закон, благодаря которому я тут. А еще у меня сын в Вест-Пойнте. Я не убиваю людей. Я не против, что Пёрсел и его люди иногда мне надоедают. Здесь тоже случаются la mordida, как и в Никарагуа. Но не приходи больше сюда и не говори мне, что я кого-то убил. Он кивнул своему «индусу», тот поднялся и пошел к дому. И скажу тебе еще кое-что. Знаешь, почему Пёрсел здесь? Потому что за ним грешки водятся, а он их на других вешает. Он вытащил девчонку из массажного салона во Французском квартале и совратил ее на заднем сиденье своей машины. И эти люди говорят мне о морали.
Л как тебе понравится, если твои зубы сейчас у тебя в глотке окажутся? спросил Клит.
Сейчас придут мои адвокаты. Если хочешь угрожать, хочешь драться пожалуйста, сделаешь их только богаче. Они тебя будут обожать.
Ну ты и скользкий тип, Хулио, сказал я.
Да что ты? Тоже такой остроумный, как твой напарник? ответил он.
Будто вазелином намазан, добавил я. Но послушай теперь историю моей жизни. Мой папаша был охотником и расставлял капканы на Марш-Айленд. Он часто говорил мне: «Если животное не двигается, не трогай его. Но как только оно начинает кусаться, дождись, когда оно широко раскроет пасть, и плюнь туда». Как тебе эта история?
Ты неглуп. Зачем же притворяешься идиотом? Я тебе ничего не сделал. Уж не знаю, по каким причинам ты ищешь неприятности на свою голову.
Вспомни самый ужасный случай в своей практике, Хулио, попросил я.
К чему это ты? задал он встречный вопрос, приподняв бровь, отчего бородавки в складках на лбу побагровели.
Слышал, на тебя работают несколько крутых ребят. Они, наверное, из прежней гвардии Сомосы, больше мастера по части удушения журналистов и убийствам католических священников.