Да бабам же, куда же еще! проскандировали присутствующие чуть ли не хором.
Арцыбашев аккуратно положил трубку на край стола рядом со своим фужером и выпрямился.
Не понял, сказал он неприятным голосом. За кого меня тут держат? Я вам что уличный сутенер? Швейцар в борделе?
Все заткнулись и как по команде уставились на него. Веселья как не бывало, лишь Мишенька Бурляев, который соображал медленнее всех и, по слухам, был бисексуалом, неуверенно улыбался, надеясь, видимо, что хозяин шутит. Несу, подумал Арцыбашев. Ох, несу! Зря я это. Тоже мне, Наполеон недоделанный Они, конечно, козлы, но мне с ними еще работать и работать.
Улыбка Бурляева подсказала ему выход. Евгений снова взял со стола телефон и, тыча им в пространство перед собой, обиженно заявил:
Могли бы хоть номер набрать, между прочим! Присутствующие облегченно рассмеялись. Кто-то настучал на клавиатуре номер и вернул ему трубку. Арцыбашев покрутил головой, изображая комичное негодование, и не спеша поднес трубку к уху.
Алло, я слушаю, произнес в трубке молодой женский голос видимо, уже не в первый раз.
Здравствуй, лапа, с ходу беря привычный в таких случаях тон, проворковал Арцыбашев. Нас тут шестеро, он покосился на Воробейчика, пардон, пятеро мужиков, и все изнывают без женской ласки. Нельзя ли нам как-нибудь помочь?
проспись, козел, холодно посоветовал ему все тот же голосок. Это вокзал, а не бордель.
Арцыбашев уронил руку с трубкой вдоль тела и обвел укоризненным взором давящихся от хохота собутыльников.
Девушка велела передать, что вы козлы, печально сказал он. Лицо у него совсем онемело, а язык едва ворочался. Он снова подумал, что пить больше не следует ни в коем случае даже из женской туфельки. Особенно из туфельки, поправил он себя. С этими тварями надо держать ухо востро, иначе проснешься в чем мать родила.
Кто-то уже звонил по телефону, разыскивая девочек по вызову. Задача была довольно сложная ввиду позднего часа. В одном месте им сказали, что все девочки уже в разгоне, в другом, услышав, что требуется пять особ женского пола, сразу бросили трубку, вообразив, по всей видимости, невесть что, и только четвертая по счету попытка увенчалась успехом.
Девочки прибыли через полчаса. Самой старшей из них было никак не меньше тридцати пяти, а младшая на вид едва-едва дотягивала до шестнадцати. Все пятеро здорово смахивали на дешевых привокзальных шлюх, но цену заломили такую, что видавший виды Арцыбашев в некотором удивлении задрал кверху правую бровь. Впрочем, торговаться он не стал, поскольку уважал деловую хватку во всех ее проявлениях. Девицы верно оценили ситуацию, сопоставив обстановку офиса с состоянием клиентов, и Евгений молча распахнул бумажник навстречу этим юным (и не очень юным) варваркам, проигнорировав слабые протесты своих коллег и собутыльников.
За это коллеги и собутыльники уступили ему сомнительную честь воспользоваться прелестями самой молодой из представительниц древнейшей профессии. Арцыбашев не ждал от нее многого, но девочка оказалась умелой, и он неожиданно для себя получил настоящее удовольствие.
Разошлись уже под утро, в третьем часу. Арцыбашев запер офис вместе с дрыхнувшим в углу Воробейчиком, которого так и не удалось растолкать, и последним спустился в вестибюль. Сонно моргающий охранник выпустил его на улицу, в душистую предутреннюю прохладу майской ночи. Арцыбашев зажег сигарету и немного постоял на крыльце, неторопливо покуривая и слегка покачиваясь от усталости и хмеля. Ночной воздух отчетливо пах молодой листвой, хот-догами и выхлопными газами, фасады зданий и тротуар были залиты мягким розовато-оранжевым светом фонарей повышенной интенсивности и лихорадочным разноцветьем реклам. Мимо проносились машины, по выложенным фигурной плиткой тротуарам, шаркая подошвами, переговариваясь и смеясь, бродили какие-то люди, и Арцыбашев снова, в который уже раз, подумал, что Москва сильно изменилась в последние годы, а главное, совершенно перестала спать. Откуда-то доносилась музыка, и даже стоявшая на противоположной стороне дороги патрульная машина казалась просто лакированной игрушкой.
Арцыбашев спустился с крыльца, стараясь ступать твердо и двигаться строго по прямой не потому, что боялся милиции, а потому, что старался убедить себя самого в том, что не потерял способности передвигаться. Его ягуар стоял чуть поодаль, хищно прижавшись к бровке тротуара и сияя отраженным светом фонарей.
Евгений опустился на сиденье и позволил обтянутой натуральной кожей пенистой резине заботливо обхватить его сзади и с боков. Его неизменно забавляло это ощущение потери веса, возникавшее всякий раз, когда он садился за руль своего автомобиля.
В голове у него все-таки основательно шумело, перед глазами плыло и даже, кажется, двоилось. Вызванная алкоголем эйфория стала постепенно проходить, сменяясь сухостью во рту, легкой тошнотой и пока что вполне терпимой головной болью. Вот именно, пока что, с вялым неудовольствием подумал Арцыбашев. Так это я еще пьяный. А вот что будет, когда протрезвею Однако до дому мне в таком виде не доехать, это факт.