видимости, снимок был сделан осенью или зимой на стыке пятьдесят шестого и пятьдесят седьмого годов. Выражение лица у Йоурюнн серьезное; короткие темные волосы; одета в толстый шерстяной свитер и куртку. Взгляд направлен не в объектив фотоаппарата, а опущен к земле.
Рядом с ней стоит тот самый паренек. На вид совершенно обычный подросток, однако после рассказа Хьединна воспринимать его таким у Ари уже не получалось. Он скорее представлялся ему человеком, оказавшимся не в том месте и не в то время непрошеным гостем, который непонятным образом попал в объектив, а потом бесследно исчез. По словам Хьединна, на вечере фотографий этого парня никто не признал, а это говорило о том, что он родом не из Сиглуфьордюра. На снимке ему было четырнадцать-пятнадцать лет. Значит, теперь ему около семидесяти если он еще, конечно, жив. Самым странным Ари казался тот факт, что именно он держит на руках младенца. Но раз так, значит в семье он не чужой. Одет в рабочий комбинезон, а большие глаза широко открыты, будто он вознамерился затянуть взглядом и фотоаппарат, и самого фотографа. Плотно сомкнутые губы, точеный нос, непослушные волосы торчат во все стороны. У завернутого в шерстяное одеяло младенца на голове теплая шапка. Парень прижимает его к груди. Бок о бок с этим таинственным персонажем стоит отец Хьединна, а рядом с ним крайняя справа его мать. Гвюдмюндюру, отцу Хьединна, около тридцати лет, он высок и явно не по погоде одет в рабочие штаны и клетчатую рубашку. На лице, черты которого словно высечены из камня, застыло горделивое выражение, глаза прячутся за круглыми очками в тонкой оправе. Кажется, в момент съемки настроение у него было не лучшее.
Мать Хьединна, Гвюдфинна, так же как и ее сестра, уперлась взглядом в землю. Они очень похожи, хотя телосложение у Гвюдфинны более изящное и по возрасту она старше сестры на фото ей около тридцати. Выражение лица мрачное. Да и вообще, от снимка веет какой-то безрадостностью, нет и намека на то, что люди, изображенные на нем, испытывают хоть малейшее удовольствие от жизни. Единственное светлое пятно невинный младенец на руках у парня. Только вокруг него нет ауры гнетущей остальных печали.
Ари снова и снова всматривался в их лица Йоурюнн, парня и малыша Хьединна у него на руках, супругов Гвюдмюндюра и Гвюдфинны. Ари обратил внимание на то, что никто на снимке не смотрит прямо в объектив, кроме таинственного подростка. Обе женщины рассматривают снег у себя под ногами, а странноватые очки Гвюдмюндюра полностью скрывают его глаза. Какой же секрет кроется в этой фотографии?
Ари стал перебирать газетные вырезки, которые также лежали в папке. Всего их было три и относились они к тому времени, когда бульварной прессы и бесконечного потока интернет-новостей и в помине не было. Две заметки одна из газеты «Моргюнблад», а другая из «Висир» были примерно одного содержания. Сообщалось, что женщина около двадцати пяти лет скончалась от отравления ядом на ферме в Хьединсфьордюре. Это известие появилось в прессе лишь через неделю после случившегося и, вероятно, опиралось на данные, полученные от полиции. Утверждалось, что речь идет о несчастном случае, а имя пострадавшей так и не было упомянуто.
Третья вырезка была из газеты, которая выходила в Сиглуфьордюре раз в неделю, и в ней трагической кончине женщины из Хьединсфьордюра было уделено несколько большее внимание, хотя по сути статья мало чем отличалась от заметок в общенациональных газетах. В этот раз, правда, имя погибшей все-таки приводилось. Статья сопровождалась снимком заснеженного Хьединсфьордюра: в центре фотографии был запечатлен дом, в котором произошла трагедия; как и рассказывал Хьединн, дом был зажат между горами и лагуной. Глядя на этот пейзаж, Ари почувствовал, как его охватывает беспокойство, подобное тому, что овладело им, когда он слушал рассказ Хьединна. Уединенность фермы в окружении всепоглощающей тьмы ощущалась почти физически. У Ари даже появился соблазн немедленно отправиться в Хьединсфьордюр через новый туннель, чтобы своими глазами увидеть развалины фермерского дома, да и вообще узнать, что там творится, на берегу этого заброшенного фьорда. Хотя благодаря туннелю не такое уж это теперь и захолустье. Однако сознательность Ари одержала верх позволить себе нарушить строгий запрет на выезд за пределы города он не мог, даже если речь шла о поездке в безлюдную местность поздним вечером.
Снова раздалась трель телефона.
На этот раз звонил Томас. Значит, он все-таки не лег спать после дневной смены, как того требовал здравый смысл. Ари немало беспокоил тот факт, что Томас постоянно не высыпается.
Как дела, профессор? спросил Томас устало.
В последнее время он взял привычку
названивать Ари, когда тот дежурил в ночную смену, и справляться об обстановке. Хотя, скорее всего, ему было просто не с кем поболтать.
В общем неплохо, протянул Ари.
Ты мне, естественно, позвонишь, если что.
Естественно. Пока не забыл Где у нас хранятся старые отчеты? поинтересовался Ари.
А насколько старые? спросил Томас, не скрывая удивления.
Ну, примерно пятидесятилетней давности. Года так с пятьдесят седьмого.