Лиз вдруг охватила такая усталость. Посреди этой яркой, формальной комнаты, в которой велись только рабочие разговоры про промежуточные оценки и обстоятельства действия, она казалась себе немолодой и очень уставшей. В голове загорелось яркое воспоминание из старых добрых деньков она, Пэт и Тельма в завалах из домашек, в нервах от репетиций, в истерике от хохота из-за чего-то, что очередной ребенок сказал или сделал.
Тут Лиз осознала, что в комнате, хоть и было много народу, вдруг стало тихо. Если кто-то и разговаривал, то тихо и о работе, а в основном все сидели поодиночке и смотрели в кружки. Никто не реагировал ни на Марго, ни на Бекки. Раньше все было совсем по-другому Раньше учительская была сердцем школы местом, в котором можно было поделиться любыми планами, досадами, тревогами и проблемами. Что же случилось?
Так, друзья и подруги! В дверях стоял Иэн Берримен и тыкал в свои наручные часы. На нем был фиолетовый спортивный костюм. Пора.
Все тут же засуетились, хотя по часам Лиз до конца перемены еще оставалось три минуты. Кажется, учителей хорошо перевоспитали Фэй вечно сетовала, что их было не разогнать из учительской. До сих пор рассказывали, как она однажды встала перед дверьми с трещоткой болельщиков.
Лиз решила пока не возвращаться в класс «Вяз» к Джен, в каком бы состоянии она там ни была с ее звуками и чтением, а заглянула в дамскую комнату, достала расческу и взбила свой горшок седых волос. Им не нужно было больше объема, но эта привычка всегда ее успокаивала.
Какая странная получилась перемена. Напряженная тишина Все как на цыпочках ходят. Может, все рассорились? Лиз глубоко вздохнула и посмотрела в зеркало, оттуда на нее взглянули собственные встревоженные глаза.
Что-то точно было не так.
Она вспомнила убегающую по коридору Банти Картер. Почему она не вернулась в учительскую? Разве она дежурит? Только что-то немыслимое могло заставить Банти пропустить кофе.
А как она посмотрела на Лиз!
Быстро почти украдкой. Будто испуганно.
Металлический звон просигналил конец перемены. Лиз вздохнула пора возвращаться в «Вязы». Репетиция перед Днем урожая. Она еще раз вдохнула и вернула расческу в сумку, готовя свои нервы к прогону спектакля «Однажды на капустном поле». В этот момент она задела локтем что-то,
что торчало из сумки. Конверт! Она виновато дернулась совсем забыла! Надо было выяснить, кто потерял свою домашку, не хватало только добавить Джен новый повод для переживаний. Лиз аккуратно открыла конверт.
Всего мгновение слова никак не складывались в смысл.
ТОЖЕ МНЕ ДИРЕКТОР!ТЫ ХОТЬ САМА ПОНИМАЕШЬ,
ЧТО ТУТ ТЕБЯ НИКТО НЕ УВАЖАЕТ?
ТЫ НАМ НЕ НУЖНА.
СДЕЛАЙ ОДОЛЖЕНИЕ И ИСЧЕЗНИ
ТВАРЬ!
Глава 2, В которой во время посещения кафе обнаруживаются корни зла и озвучивается неожиданное предложение
На нашу да. Тельма сделала глоток кофе. Теперь она вошла в состав родительского комитета Рипона и занимается забегами с больничными кроватями , чтобы собрать деньги на восстановление Фаунтинского аббатства .
Тогда откуда это? Лиз махнула рукой на конверт, который лежал на столе.
Желчный текст записки остро контрастировал с миленькой обстановкой в кафе садового центра Тирска. Лиз надеялась, что родная, приятная атмосфера как-то сгладит или смягчит резкий смысл написанных букв. Но нет, даже несмотря на повернутый вверх ногами в руках внимательно изучавшей его Тельмы текст, она все еще чувствовала, как внутри пузырился шок, который не давал ей спать всю ночь.
Лиз осмотрела родные стены кафе, чтобы успокоиться. В то утро, как и в любое утро четверга, занята была примерно половина столиков. Пенсионеры, люди на выходном, те, у кого было время на поболтать, порешать сканворды, позалипать в телефонах и планшетах. Одна сотрудница опасно балансировала на стуле и наматывала на светильник тканевую гирлянду из осенних листьев, а вторая порхала от столика к столику и, преисполненная надежды, спрашивала: «Панини с ветчиной и сыром?» Все как обычно. Успокаивает.
Лиз снова опустила глаза на злосчастный лист. Тельма его дочитала и уже хотела подвинуть его обратно подруге, но потом заметила выражение лица Лиз.
Хочешь, я оставлю у себя? мягко спросила Тельма.
Если тебе несложно, быстро выпалила Лиз, у которой от облегчения гора с плеч упала. Я знаю, что это глупости, но что-то в этом конверте такое такое
Зловещее, с уверенностью и решительным спокойствием сказала Тельма. Я тебя понимаю.
Лиз с благодарностью посмотрела на подругу: спокойный, ободряющий вид, волнистые короткие волосы (среди темных прядей пробивается все больше и больше седины). Тельма всегда понимала, понимала ее бесчисленное количество раз, поэтому даже спустя шесть лет, как они перестали работать в школе, они все еще приходят сюда на кофе каждый четверг.
И ты никому про это не говорила? спросила Тельма, убирая письмо в свою сумочку.
Ни одной душе, Лиз рьяно потрясла головой, вспоминая, как она судорожно, чуть ли не виновато запихивала письмо на дно сумки. Она инстинктивно хотела спрятать эту ядовитую бумажку туда, где ее никто не увидит. Точно не Джен, которая в агонии репетировала с детьми спектакль. И уж точно не Кейли Бриттен. Строго говоря, Кейли как директриса и как, собственно, адресат письма имела право знать о нем. Но когда Лиз представляла, как серые, широкие глаза бегают по этим горьким словам, щеки начинали пылать. А что? Думаешь, стоило? спросила она Тельму. Стоило рассказать, что появился второй конверт?