Вы сказали, никто не услышит, потому что собираетесь лишить меня чести?
Ваша честь в безопасности, сказал я.
Она снова поглядела на руки и, когда их подняла, уже улыбалась. Пыталась казаться смелой, и ей это удавалось.
Точно? спросила она.
Я улыбнулся. Думаю, то была отеческая улыбка, хотя могу ошибаться.
Вам пора к себе, сказал я.
Она наблюдала за мной. Подняла руку и провела указательным пальцем по моей руке, от запястья до костяшек пальцев. Слегка склонила голову набок.
Американцы все такие благородные?
Я кивнул.
Мы даем обет.
Кончик ее пальца был мягким и теплым. Кончик второго, присоединившегося к первому, тоже. И третьего. Она молча наблюдала за мной.
Мне надо было встать. Надо было отодвинуться. Я же убедил себя, что остался сидеть просто из любопытства. Когда-нибудь я, наверное, сумею убедить себя настолько, что продам сам себе Бруклинский мост.
Пора спать, сказал я.
Вы, верно, думаете, сказала она, что я нимфоманка.
Нимфоманка?
Женщина, которая отчаянно
Я знаю, что это значит.
У меня была подруга, Гвендолин, и все называли ее нимфоманкой. Ее отправили в сумасшедший дом. Она до смерти влюбилась в лакея в поместье своего отца. А я всегда считала, что она ни в чем не виновата. Питерс был просто душка, мы все были в него влюблены, все девчонки. Но родители потащили ее к семейному
врачу, и он подписал бумаги, подтверждавшие, что она нимфоманка. Тут уж ничего не поделаешь. И ее заперли вместе с психами.
Почему же ее родители просто не дали пинка лакею?
Пинка? В смысле уволили? Ну, они, конечно, это сделали, сразу же. Но Гвендолин все равно сбежала с ним. Понимаете, она влюбилась до смерти. Потом ее поймали. И снова посадили к сумасшедшим.
Не думаю, что какой-то лакей может сделать девушку нимфоманкой.
Она одобрительно кивнула.
Лично я считаю, что нимфоманию, саму идею, придумали мужчины, а вы?
Кто знает, заметил я. Вставайте, Сесилия, пора в кровать.
Я уже в кровати, заявила она. Улыбнулась и снова поморщилась. Ох! Ее пальцы слегка сжали мою руку. У нас есть правило. Здесь, в Англии. Если у кого что болит, например подбородок, другой должен это место поцеловать. Чтобы перестало болеть, понимаете?
У нас в Америке тоже есть правило. Не валяй дурака с дочкой хозяина.
Она состроила гримасу.
Как с его лошадью или машиной. Знаете, я ведь не просто дочка. Не какой-нибудь предмет или часть недвижимости. Я личность, и у меня есть права. Я человек.
Вижу.
Ну вот. Так я имею право на поцелуй?
Она уже вполне вошла в роль. Я тоже. В этом-то вся штука.
Ладно, сказал я, пошли.
Она убрала пальцы. Взяла с постели наручники и протянула мне, игриво поглядывал на меня через соединявшую их цепочку.
Кто наденет первый, вы или я?
Пойдемте, Сесилия.
Для человека, который только что был без сознания, она действовала очень быстро. Накинула один браслет мне на руку и защелкнула.
Думаю, вы.
Я встал и отошел от кровати. Наручники болтались у меня на левом запястье.
Ключ, Сесилия.
Она засмеялась. Легко так, музыкально. Сложила руки на груди, покачала головой. И самодовольно улыбнулась, как грабитель в банке в дождливый воскресный день.
Я сделал шаг к ней.
И тут раздался визг. Визжала женщина.
Трудно было сказать, откуда доносился этот крик. Ведь все стены каменные. В общем, не издалека.
Сесилия тоже услышала. Склонила голову набок. Самодовольную улыбку с ее лица как ветром сдуло. Она удивленно прислушивалась.
Снова крик, на этот раз громче. Долгий пронзительный вопль. Стоны.
Дайте сюда ключ, Сесилия, приказал я.
Сесилия наморщила лоб, рот у нее приоткрылся. Она закрыла его и опустила руку в карман халата. Нахмурилась. Взглянула на меня.
Исчез. Она порылась в кармане. Нету! В голосе прозвучали истерические нотки. Он же был, я точно знаю, и вот исчез! Она быстро оглядела комнату, потом повернула ко мне перекосившееся лицо.
Может, выпал из кармана, когда она рухнула на пол? Я осмотрел ковер, но ничего не нашел.
Крики смолкли. Я не знал, хорошо это или плохо. И снова выругался.
Прихватив наручники левой рукой, я сунул все вместе руку с наручниками в карман халата. В последний раз взглянул на Сесилию. Она ползала на четвереньках по кровати, хлопая по покрывалу ладонями и мотая головой из стороны в сторону. Я бросился к двери, рывком открыл ее и выскочил в холл.
Глава шестая
Я вошел. Сунул другую руку, правую, в правый же карман халата. С обеими руками в карманах я вполне смог бы сойти за нормального человека. Просто вышел прогуляться.
В тусклом свете ночника на столике у кровати я разглядел в углу комнаты трех человек. Двое стояли ко мне спиной. Одним был сэр Дэвид. А рядом с ним, судя по всему, госпожа Аллардайс. Хотя под ее огромным халатом запросто могли бы укрыться два, а то и три человека.
Третья фигура жалась спиной к стене. Высокая. В длинной розовой байковой ночной рубашке, голова опущена, руки закрывают лицо. Длинные русые волосы распущены по плечам. Мисс Тернер.
Дверь в следующую комнату открыта. Там горел свет.
Ей приснился кошмарный сон, сказала госпожа Аллардайс сэру Дэвиду.
Мисс Тернер вскинула голову.