Вот как, задумчиво сказал Николай Павлович, про половину дня он ничего не говорил. Хотя ладно, вернулся он к прежней теме, совокупные их доводы (директора московской полиции и министра финансов) были настолько убедительны, что я не только согласился наградить вас, но и хотел бы видеть. И министр внутренних дел М. Н. Блудов, едва съездив в Москву, горячо стал поддерживать своего коллегу.
Тем более, газеты я тоже считаю и о блестящей деятельности извещен. В частности, последнее дело об убийстве барона NN вы провели замечательно, а вот жандармы отдельного корпуса наоборот, очень плохо. И я согласился.
А ордена такого уровня выдаются только в Санкт-Петербурге. И только мной лично. А то, что вы энергичны и очень активны, мы с Марией уже увидели. Впечатляет, хотя у меня одобрения не вызывает. Мда-с!
Николай Павлович замолчал, не торопясь, сел, но не за свой служебный стол, а на диван. Только там он продолжил:
Хотя, не буду скрывать, главная причина, почему вы здесь, чисто рабочая и связана с вашей профессиональной деятельностью.
И я хочу вас спросить, князь, возьметесь ли
вы за очень деликатное, связанное только с императорской семьей дело? Кроме уголовного решпекта здесь есть и моральная, и политическая, и, наверняка, дипломатическая стороны. Если что, если об этом узнают, измарают так сильно, что и я не помогу.
Потому сразу предупреждаю здесь ожидать ордена, скорее всего, не стоит, более того, при случае можно и карьеру обрушить. И Мария Николаевна здесь будет практически не причем. По крайней мере, напрямую. Так что, если вы откажитесь, я на вас и не обижусь. Получите ордена и поедите обратно в Москву.
И забудьте про мою старшую дочь. Она вам не родня! Это я вам говорю, как ее отец и как ваш император!
Николай I договорил, выжидательно и грозно глядя на него.
На это Константин Николаевич, не думая, ответил. У него за спиной были почти два поколения благородных князей. И попаданец только добавил пикантного перца кровь. Получился своего рода взрывоопасный коктейль из прошлого и будущего поколений.
Во-первых, конечно. Вон, как она сидит с императором на диване с упрямым видом, не очень-то довольная отцом. Кажется, он тоже ей, как минимум, нравится! Поэтому, ему всего лишь надо быть рядом с ней. Сама упадет в объятия, не будь он мужчиной временным пространством длиной в две сотни лет!
Во-вторых, новое следственное дело. Его надо раскрыть, ибо это жуткое безобразие обворовать саму императорскую семью!
И пусть это будет опасная и тяжелая работа с теперешними уголовными элементами. Ему надо обязательно найти любимый Машин гарнитур и схватить одного очень наглого преступника. И разобрать какие-то еще весьма опасные и дурно пахнущие узлы отношений, на что немногословно намекал император Николай Павлович.
Я князь Долгорукий, высокомерно сказал Константин Николаевич, мне от рода дано беречь благословенную Богом семью Романовых. И я приложу все силы и ум для их защиты. Говорите, государь! Я поймаю злоумышленника и верну драгоценные безделушки!
Вот. Мария, это настоящий русский дворянин, не от чина, не от орденов, а от древнего благородного рода, не мог не сказать гордо и довольно Николай Павлович. Он хотя и был недоволен князем, но не мог не отметить его положительные стороны. Констатировал: не зря я на него не обиделся. Что же кается дела, оно в следующем
Как быстро понял Константин Николаевич, дело было с сильной гнильцой. Если вообще не сказать хуже. Хотя это ведь как посмотреть.
По словам императора, на прошлой неделе в воскресенье вечером Николай Павлович с семьей возвращались на конных каретах в сопровождении гвардейского конвоя из Павловска городка из-под Санкт-Петербурга, любимого императором за свою природу и медленное спокойное развитие жизни.
А ухали они туда только с одной ночевкой, поскольку у августейшего отца многочисленного семейства было много государственных забот в столице. И, разумеется, никого не обеспокоило, что Мария просто оставила свой любимый бриллиантовый гарнитур на столе в одной из комнат (никто даже не помнил, в какой). Но когда они вернулись обратно домой из Павловска, драгоценностей уже не было!
Я вначале думала, что уронила гарнитур на пол. Знаете, между всяких забот уронишь, сама не заметишь, с горечью сказала Мария, посмотрела везде на полу, под всякой мебелью. Но его нигде не было! Просто ужас какой-то!
Она посмотрела на него открыто и с надеждой. Поскольку разговор касался не любви, для папА, к сожалению, совершенно запретной, Мария как бы оказалась пострадавшей, а он вроде бы был полицейским со следствием, то прятаться от императора было не чему.
Он в упор глядел на ставший вдруг родной облик Маши, видел чудные румяные щечки, ушки, заалевшие под его наглым взглядом, и не мог ею наглядятся.
А она вдруг, стесняясь и немного дрожа, тоже смотрела в него. И тоже ничего больше не видела.
Сколько они так были она сидя на диване, он стоя, как по команде смирно.
Николай Павлович громко и сердито кашлянул и время вновь пошло. Император с хрипотцой, немного злясь на молодежь, на брата, на трудную жизнь, на старшую дочь, нехотя заговорил: