Вечером Спиридон открыл тайник и выпустил своего пассажира.
Глядя на измученного Бориса с раздутой щекой, капитан поцокал языком, отвязал от пояса фляжку и налил ему такой же стаканчик, как те, что пили они с Григорием Степанычем.
Ну, господин хороший, ты теперь тоже моряк. Пей, это наша водка, греческая. Да сразу не глотай, во рту подержать надо.
Борис с сомнением взял в рот коричневую жидкость, рану обожгло огнем, а когда он от неожиданности проглотил, глаза вылезли на лоб: показалось, что он выпил стакан расплавленного свинца да еще к тому же в желудке разорвалась граната-лимонка. Спиридон смотрел на него, усмехаясь:
Что, крепка водка? Какова наша жизнь, такова и водка. Привыкай: жизнь сейчас у всех крепко настояна.
Грек развеселился и протянул ему полкалача, несколько помидоров и сосуд с вином. После еды Борису стало лучше, безумно хотелось только курить. Спиридон отсыпал ему табаку и дал кусок газеты «Крымский курьер», выходившей в Симферополе. В газете было напечатано стихотворение местного рифмоплета, воспевающее Деникина. Борису достались такие строчки:
В одном Горецкий прав: корни вчерашнего преступления, несомненно, в Батуме. Об этом говорит карточка, что Борис нашел в номере. Абсолютно точно, что потерял ее убитый, этот Георгий Махарадзе Потому что под кроватью лежал слой пыли толщиной в палец, а карточка была абсолютно чистой, то есть попала туда недавно. Ладно, будем искать кофейню Сандаракиса, а там спрашивать Исмаил-бея, это единственная зацепка.
Звезды опускались все ниже и ниже, было такое чувство, что скоро небо сольется с морем и Борис поплывет в этой субстанции, разгоняя руками звезды, как светящиеся медузы
Глава третья
Товарным поездом добрался Борис до станции Зерново. Дальше Украина, дальше Петлюра, а тут красные, голод, а главное там Варя. Он уверил себя, что она там, на юге
Борис побродил вдоль путей, наткнулся на подозрительного красноармейца и от греха пошел на рынок. Там он потолкался среди продающих и покупающих, послушал разговоры Около него остановился кривоносый бородатый мужик.
Не надобно ли чего панычу? спросил мужик вполголоса.
Нет Борис нерешительно огляделся. Мне ничего не надо покупать а мне бы
Панычу треба до Украйны? Мужик перешел совсем на шепот. Мы это могем Мы сами с Украйны будем
Борис подошел к мужику вплотную и прошептал:
Добрый человек, проведешь на Украину? Знаешь, как посты обойти?
Знамо дело, мужик радостно осклабился, каждую ночь, почитай, ходим. Сто рубликов извольте, паныч, и все будет в лучшем виде.
Как же я тебе деньги дам, а ты и сбежишь?
Не извольте сомневаться, паныч, вечером с местечка в хлеба тикайте, подле дороги ждите, как меня завидите выходьте. Туточки дадите мне пятьдесят рубликов, а как до места вас доведу еще пятьдесят пожалуйте.
Борис прошатался по местечку до сумерек, стараясь не попадаться на глаза красным, а в сумерках спрятался возле дороги в высокой пшенице.
Когда стемнело, послышался скрип колес и на дороге показалась телега. Борис опасливо выбрался на дорогу, всмотрелся возле телеги шел тот самый бородатый мужик, а на телеге сидело еще несколько.
Здоров, паныч? вполголоса
окликнул Бориса знакомец. Извольте гроши.
Борис протянул мужику деньги и пошел рядом с телегой. Шли молча несколько минут, потом с телеги донесся скрипучий голос:
Зря ты, Матвей, паныча взял. Из-за него и нас красные постреляют.
Типун те на язык, Васька! вполголоса отругался провожатый. Кажную ночь ходим, ни разу красным не попались!
Прежде не попадались, проскрипел тот же голос, а нынче обязательно попадемся.
Умолкни ты, окаянный! Матвей в сердцах повысил голос. Сглазить ты, что ли, хочешь? Всего-то версты три пройти, и обойдем все посты ихние!
Умолкнуть? ядовито проскрипел Васька. А чтой-то я молчать должен? Ты-то с паныча гроши взял, вот ты и молчи, а мне ни жменечки не перепало, так я хоть покалякаю!
Сволочь ты, Васька! со слезой в голосе заговорил Матвей. Что же ты, сволочь, делаешь? Мы же все через тебя пропадем! Я же тебя на телегу посадил и мешок твой взял, сам пешком тащусь и тебе же еще и деньги плати?
Не хочешь не плати! Васька заговорил нарочно громко, в голосе его зазвучала истерическая нотка. А только точно тебе говорю сегодня нас из-за твоего паныча красные постреляют!
Рядом с Васькой на телеге приподнялась чья-то голова, блеснули в темноте яркие белки глаз, женский молодой голос тихо произнес:
Ты, шкура барабанная, только еще пикни я тебе железом нутро-то прополосну!
Борис вгляделся: на телеге рядом с Васькой приподнялась молодая цыганка, в руке ее тускло отсвечивал в лунном свете нож.
У, ведьма! трусливо визгнул Васька, отодвигаясь от цыганки. Креста на тебе нет, проклятое племя!
И в это мгновение впереди раздался самый страшный звук звук передергиваемого затвора.
Вот же ты сволочь какая, вполголоса произнес Матвей, накликал же Васька нелегкую!
Васька хотел было что-то сказать, но цыганка прижала нож к его боку и прошептала: