бывших владений Тевтонского ордена. А что, если ему удалось раздобыть оба недостающих ключа? Это было бы чудом!
К большому разочарованию рыцаря, остальные железяки никакой ценности не представляли. Готтлиб дважды перепроверил их, но они по-прежнему оставались никому не нужным хламом.
Не расстраивайся, утешала мужчину Маша. Всё-таки искать один ключ легче, чем два. Завтра надо будет рассказать о находке Александру.
Не знаю, стоит ли. Полю Брауну он сильно не понравился.
Думаешь, Александр от него в восторге? С невинным видом врал нам на встрече, а сам Кстати, почему внук фон Мирбаха приехал следом за нами и хотел встретиться именно с тобой?
Ты не поверишь, но кажется, он принял меня за одного из отправленных в будущее офицеров СС.
Ого! Маша округлила глаза от удивления. В связи с чем?
Из-за любимой фразы фон Мирбаха. Помнишь? О том, что смерти нет. Я неоднократно видел отправку офицеров в будущее и слышал напутствие штандартенфюрера. Он велел своему внуку передать тому, кто скажет эту фразу, коробку с коллекцией ключей и блокнот с записями.
У нас есть записи фон Мирбаха?
Есть, кивнул Готтлиб. Только не знаю, помогут ли они в поисках. Я пролистал несколько страниц одна бессмыслица.
С записями будем разбираться завтра, решила Маша, непринуждённо устраиваясь у Готтлиба на плече и закрывая глаза. Лучше расскажи мне подробно о вашем разговоре с Полем Брауном.
Хорошо, мужчина приобнял её и улыбнулся. Слушай.
Он начал говорить, обстоятельно пересказывая состоявшийся диалог, но спустя несколько минут понял, что Маша крепко спит. Рыцарь замолчал, погасил свет и ещё какое-то время лежал в темноте, прислушиваясь к ровному дыханию женщины, пока сам не провалился в глубокий крепкий сон.
* * *
Маша с Готтлибом проснулись лишь к полудню и благополучно проспали завтрак, входящий в стоимость номера. Маша первая вскочила с кровати, стыдливо запахнула халат и отправилась в ванную комнату. Ночной хмель выветрился из головы, уличный шум из-за окна напомнил о будничности, развеяв ночную романтику, и женщине стало немного неловко за чувства, которые она позволила себе проявить несколько часов назад. И хотя всё закончилось лишь прерванным поцелуем и невинным сном на плече у Готтлиба, ей казалось, что рыцарь может подумать о ней как о легко доступной женщине. А ей очень не хотелось выглядеть ветреной красоткой в его глазах. «У них там, в девятнадцатом веке, всё не так. Месяцами исподволь за женщиной ухаживают. Сначала делают томные глаза и вздыхают, потом отправляют любовные записки, затем удостаиваются чести поцеловать кончики пальцев или пройтись в танце, держа за талию. А мы знакомы всего неделю, и я уже готова оказаться с Готтлибом в постели, размышляла Маша, стоя под душем. Ещё подумает, что я так со всеми мужчинами себя веду. Хотя, если разобраться, по меркам нашего времени я выгляжу капризной недотрогой. Целую неделю живу с молодым красивым мужчиной здоровой ориентации и до сих пор не переспала с ним. Большинство женщин решили бы, что я дура ненормальная. Лена так точно. Вот и как совместить два века разницы?» Маша тихонько рассмеялась. Вообще-то её очень радовало влечение к Готтлибу. Она вспоминала, как шарахалась от мужчин после замужества с Трошкиным и неудачного романа с прощелыгой Игорьком. Кирилл, несомненно, превзошёл по коварству и мерзости их обоих, и она была уверена, что на этом можно ставить точку в отношениях с противоположным полом и в дальнейшем посвящать себя только работе. Но с появлением Готтлиба Машины прошлые неудачи словно оказались за невидимой чертой. Ей не хотелось думать о работе, о будущем. Она просто наслаждалась настоящим. Таким необычным, даже опасным, с риском для жизни, но необыкновенно увлекательным. К тому же рядом был настоящий рыцарь, а много ли женщин могут этим похвастаться?
В прекрасном настроении Маша вышла из ванной и посмотрела на Готтлиба. Судя по всему, он тоже чувствовал некоторую неловкость. В её отсутствие рыцарь оделся и расположился за столиком, деловито листая исписанный блокнот. Перед ним лежали два блестящих ключа, и Маша невольно загрустила, вспомнив, что остался один-единственный ключ, необходимый для возвращения Готтлиба в своё время. «Может, мы не найдём его никогда, с надеждой подумала женщина. Хотя вряд ли. Эти ключи сами так и лезут нам в руки!»
Ты ещё не рассказал мне в подробностях о разговоре с Полем, сказала Маша, садясь напротив Готтлиба.
Я пытался, но кое-кто заснул, улыбнулся он.
Потому что
ты специально усыплял меня своим тихим бормотанием.
Извини, в следующий раз постараюсь кричать на ухо.
А вот этого не надо, рассмеялась женщина. Предлагаю пойти в кафе позавтракать и там обо всём поговорить. Бери записи фон Мирбаха попробуем в них разобраться.
Я бы хотел сначала в душ.
Ой, прости, не подумала! Конечно, иди! А я пока позвоню Александру. Хоть он и не нравится Брауну, но мы договаривались действовать сообща. А ещё он обещал нам экскурсию по городу.
Готтлиб скрылся за дверью ванной, а Маша набрала знакомый номер. Александр не отвечал. «Наверное, ещё спит по обыкновению, подумала женщина. Ну и хорошо. Спокойно обсудим всё с Готтлибом наедине». Она взяла в руки блокнот и бегло просмотрела его. «Ну и почерк!» покачала она головой, изучая слова, написанные вкривь и вкось. Для фон Мирбаха не существовало чётких горизонтальных линий он писал так, как велело ему воображение. Короткие фразы на страницах располагались в беспорядке с наклоном вправо и влево, по диагонали, вверх ногами и по бокам страниц. Буквы были разных размеров от крохотных, едва различимых, до огромных, на полстраницы с крутыми пиками и резкими впадинами. Иногда проскальзывало большое, круглое «о», которому автор записей придавал вид человеческого лица добавлял глаза, нос и губы с маленькими характерными усиками над ними. А все буквы «т» неизменно имели вид ключей.