Я убираю руку от шеи Артема и делаю шаг назад.
Все нормально.
Артем, потерев шею, выдает:
Маму потерял, мамонтенок? Ты не волнуйся так. Папа мой ее трахает. Сейчас попользует и вернет. Ничего с ней не случится.
Хочется ему врезать, но удерживает меня даже не присутствие здоровых, тренированных мужиков. Я б все равно успел. Удерживает меня выражение лица того, кто велел мне отпустить Артема.
Тут что-то не так.
Я не полиция нравов, Артем. Да и ты вроде тоже вырос. Только она бы не пропала, не позвонив.
Хватит на площадке концерт устраивать. Заходите в квартиру. Оба, командует снова тот же человек.
Вхожу. Выбора все равно нет.
Разговаривать с Артемом бесполезно, он сейчас будет стремиться вывести меня из себя.
Поэтому спрашиваю того, что своеобразно пригласил меня в гости:
Что произошло?
Высокий, выше меня, хоть во мне и метр девяносто с лишним, с бычьей шеей, абсолютно лысый, с резкими чертами лица он производит угнетающее впечатление. Его цепкий взгляд изучает меня, деля на атомы и частицы. Мне такое пристальное внимание не нравится.
Ты зачем сюда явился? спрашивает он у меня.
Пересекаюсь глазами с Артемом, тот кривится. Значит, о том, что случилось, они никому не рассказывали.
Друга пришел навестить. Да, Артем?
Тот хмуро смотрит на дядьку с бычьей шеей и поддерживает мою версию:
Вроде того.
Вот что, салажатв. Вы из меня дурака-то не делаете.
Артем смотрит прямо на меня и огорошивает словами:
Отца найти не могут. Он может с твоей матерью зажигать?
В принципе, между этими двумя есть какое-то нездоровое притяжение. Но даже если мать решила с Холодовым замутить, она бы не бросила меня барахтаться в догадках, а предупредила. И телефон выключать бы не стала.
Я бы знал, что она не придет ночевать. И телефон всегда остается включен.
Ну, мало ли. Мозги отключились, замечает с похабной улыбочкой один из охранников.
Мозги отключаются у тех, у кого их нет, не остаюсь я в долгу.
Умник сразу перестает улыбаться.
А
притащили насильно?
С мужчины сняли мешок. Он выглядит невозмутимым. Неужели не боится? В то время, как я готова забиться в угол от ужаса.
Здравствуй, Амир, даже голос у Влада звучит, как обычно, словно ничего не происходит.
Дальше следует пауза. А меня пробирает раздражение они, что, в одном театральном учились?
Тогда могли бы встретиться вдвоем. Я не готова сегодня смотреть эту постановку. Я без платья, не на каблуках, макияж не тот, да и прическа подкачала.
Ты ведь знаешь, почему ты тут очутился? прерывает очередной "владыка" затянувшееся молчание.
И? Влад явно не собирается вступать в длительную дискуссию.
Подпиши бумаги, высказывает Амир свое требование.
Нет, как и следовало ожидать, у олигарха, как у кошки, девять жизней. Так что можно их не жалеть.
А у меня всего одна. И мне бы очень не хотелось ее потерять.
А это кто? Новая подружка? переводит тему восточный деспот. На меня.
И направляется в мою сторону.
Не думала, что Холодов будет что-то отвечать по этому поводу.
Но неожиданно раздается:
Нет.
Он даже не соврал, однако Амир кидает на него насмешливый взгляд, а потом, остановившись, как по мне, так чересчур близко от моей скромной персоны, принимается меня беззастенчиао разглядывать. Это до того неприятно, что мне хочется отступить назад. Только некуда. Там стоит кто-то.
Сосёт хорошо? интересуется будничным тоном.
Понятия не имею, Холодов и тут почему-то не промолчал.
Они разговаривают обо мне как о какой-то вещи. Словно обсуждают технические характеристики.
Меня это возмущает. Я, между прочим, тоже человек.
Амиру одних комментариев показалось мало. Он протягивает руку, касается моей щеки и, большим пальцем надавив на нижнюю губу, проталкивает его мне в рот.
Да что же это такое?
Не знаю на какую реакцию рассчитывал этот идиот, но я разозлилась.
И от души тяпнула его за палец.
Он отдернул руку с негромким:
Ай!
Совсем, джигит, обалдел? Ты зачем мне свои грязные руки в рот суёшь? я все же не сдержалась и высказалась.
Мужчина замер, несколько раз взмахнув длинными ресницами. Для чего мужикам-то такие? И они у него без всякого наращивания.
Потом зависание прошло, и он влепил мне хорошую оплеуху, разбив нижнюю губу.
Скорее всего, мне бы еще прилетело, но у него зазвонил телефон.
А я успела заметить в момент удара, что Влад дернулся в мою сторону, собираясь вступиться. Правда, не смог, потому что его сразу же скрутили.
Амир ответил на звонок на каком-то языке и, поговорив несколько секунд, прижимая аппарат к уху, скомандовал:
В подвал их.
Туда нас и доставили, уже особо не церемонясь. Оштукатуренные серые стены, цементный пол и тусклая лампочка произвели на меня удручающее впечптление. Плюс болела щека и по подбородку текла кровь.
Однако через секунду мне стало не до размышлений о своей горькой судьбе. Меня осторожно развернули к свету сильные мужские руки. И к разбитой губе прижали белоснежный носовой платок.
Больно?
Я взглянула мужчине в лицо и, наверное, впервые увидела в нем настоящие человеческие эмоции сожаление, сопережевание и еще что-то, чему я затруднилась дать определение.
Было действительно больно, Отрицать это глупо. Амир ударил сильно, хотя и не так, как мог бы.