Тем временем старший сержант Каммер повёл первый контингент стрелков первой роты в лес за несколько километров от Юзефува. Грузовики остановились у опушки на просёлочной дороге, где та уходила в лес. Люди разгрузились и стали ждать.
Когда прибыл первый грузовик с 35-40 евреями, равное количество полицейских вышло вперёд и лицом к лицу встали парами вместе со своими жертвами. Ведомые Каммером полицейские и евреи пошли вглубь леса. Они свернули с дороги в месте, отмеченным Волауфом, который весь день до этого занимался поиском подходящих для казни точек. Каммер приказал евреям лечь в ряд и лицом вниз. Позади них встали полицейские, как ранее им показывали приставили штыки к хребту над лопатками, и, по приказу Каммера, дали залп в унисон.
В это время на опушку леса прибыло ещё больше полицейских первой роты для заполнения второй расстрельной команды. Как первая вышла из леса, вторая взяла своих жертв и пошла тем же путём вглубь. Чтобы новые жертвы не видели трупов предыдущих, Волауф выбрал место несколькими ярдами дальше. Евреев снова заставили лечь в ряд и лицом вниз. Повторилась процедура расстрела.
С этого момента «челночное движение» двух расстрельных команд «в» и «из» леса не прекращалось весь день. Не считая полуденного перерыва, когда кто-то «организовал» поставку алкоголя стрелкам, до темноты расстрелы не останавливались. К концу дня постоянных расстрелов, люди совершенно потеряли счёт убитым евреям. Словами одного полицейского, в любом случае, это «большое число».140
Когда Трапп ранним утром делал своё предложение, настоящая природа действия только что стала ясна и было мало времени всё обдумать и среагировать. Лишь дюжина инстинктивно ухватила момент и вышла вперёд, сложила оружие и, таким образом, избавила себя от участия в последовавших убийствах. Вполне возможно тогда многие не осознали всю реальность происходящего, в частности того, что они сами могли оказаться в расстрельной команде. Но когда людей первой роты на рынке проинструктировали о «выстреле в шею» и послали в лес убивать евреев, некоторые из них попытались воспользоваться упущенной ранее возможностью. Один полицейский хорошо знал старшего сержанта Каммера и подошёл к нему, признался, что находит задачу «отталкивающей» и попросил другую. Каммер согласился, назначив его в кордон на границу леса, где тот и оставался весь день.141 Получили обязанности по охране вдоль дороги и некоторые другие знавшие Каммера полицейские.142 После некоторого количества расстрелов, к Каммеру обратилась ещё одна группа и заявила, что продолжать больше не
может. Он освободил их из расстрельной команды и назначил в сопровождение грузовиков.143 Двое полицейских допустили ошибку, обратившись вместо Каммера к капитану (и гауптштурмфюреру СС) Волауфу. Они попытались сослаться на то, что они сами отцы с детьми и не способны продолжать. Волауф резко отказал им, намекнув, что они могут лечь рядом с жертвами. В полуденный перерыв, однако, Каммер освободил от обязанностей не только этих двух, но и несколько других старших мужчин в компании унтер-офицера с рапортом для Траппа их отправили на рынок. Трапп отстранил их от участия в дальнейших работах и позволил пораньше вернуться в бараки Билгорая.144
Некоторые полицейские не пытались искать понимания у старших по званию и искали другие способы уклониться. Унтер-офицера с пистолетом-пулемётом пришлось назначить на осуществление «выстрелов из жалости», «потому что из-за возбуждения, а также намеренно [выделено автором] некоторые полицейские стреляли мимо своих жертв».145 Другие предприняли попытку уклониться ещё раньше. Во время операции по зачистке некоторые члены первой роты прятались в саду католического священника до тех пор, пока не испугались, что их отсутствие будет замечено. Вернувшись на рынок, для своего «алиби» они запрыгнули в грузовик, который отправлялся собирать евреев с окрестных деревень.146 Некоторые, не желая участвовать в сборе евреев, просто ошивались на рынке.147 Другие же наоборот, боясь быть назначенными в расстрельные команды и поэтому стараясь держаться подальше от рынка, проводили как можно больше времени обыскивая дома.148 Прежде чем попросить освобождение от обязанностей, водитель, назначенный на перевозку евреев до леса, сделал лишь одну поездку. «Предположительно у него были слишком слабые нервы для отвоза евреев к месту расстрела», прокомментировал человек, взявший на себя его обязанность по отправке евреев на смерть.149
После ухода членов первой роты в лес, вторая рота осталась заканчивать облаву и погружать евреев в грузовики. С первым раздавшимся из леса залпом по рынку пронёсся ужасный плач, когда евреи осознали свою судьбу.150 После этого, однако, ими овладело молчаливое самообладание. Словами немецких свидетелей: «невероятное» и «потрясающее» самообладание.151
Если жертвы были спокойны, то немецкие офицеры становились всё более возбуждёнными, пока для них постепенно становилось ясно, что казнь протекает слишком медленно для её завершения за один день. «Постоянно шли толки вроде это никогда не кончится! и идёт слишком медленно!».152 Трапп пришёл к решению и выдал новые приказы: третью роту отозвали с оцепления деревни и приказали занять охрану рынка; вторая рота лейтенанта Гнаде получила приказ присоединиться к расстрельным командам в лесу. Сержант Штайнмец ещё раз дал своим людям возможность отказаться, если они желают, но никто предложение не принял.153