Сняв рубашку, юбку и бюстгальтер, я настраиваю тёплый напор воды, как вдруг дверь в ванную резко распахивается не оставляя ни секунды, чтобы прикрыться или спрятаться.
Оль, я
Саша осекается. Выглядит растерянным. Рубашка мятая, ремень расстёгнут и болтается.
Он смотрит в упор, не мигая. Сначала в глаза, потом ниже. Смотрит так, будто оставляет отпечатки на каждом оголённом участке, потому что с этого ракурса всё очевидно. Я и сама дышу неровно, раздувая крылья носа и без слов отвечая на все волнующие вопросы, которые появились уже позже.
Я решил, что мне примерещилось, озадаченно бросает.
Нет, не примерещилось, опускаю взгляд, порывисто выдёргивая лейку. Ты прошёл квест. Поздравляю.
55
Мне неспокойно. Сердечный ритм ровный, пульс тоже в норме, но мысли гудят, как рой ос в голове.
Саша почему-то не уходит из ванной всё так же стоит почти на том же месте, опираясь на кафель. Я не прогоняю его, но его присутствие напрягает. Возможно, было бы хуже, если бы он сбежал, увидев мой маленький, но уже округлившийся живот. Но это не успокаивает как, впрочем, и вся ситуация, в которой мы оказались.
Осторожно откинув волосы за спину, чтобы не намочить, я поворачиваю голову, пытаясь боковым зрением уловить высокий силуэт за матовой стеклянной перегородкой.
Когда Саша отлипает от стены и приближается, я невольно напрягаюсь каждой клеткой тела. Облегчение приходит лишь тогда, когда слышится звук включенного крана над раковиной. Зачерпнув воду ладонями, Устинов несколько раз подряд умывает лицо.
Пытается прийти в себя? Отрезвиться? Развидеть то, что увидел?
Выходить перед ним голой не хочется, но я стою под душем уже минут десять и этого вполне достаточно, чтобы смыть следы спермы с внутренней стороны бедра. Почему-то кажется, что даже если простою ещё полчаса, обстановка не изменится.
Я выключаю воду, возвращаю лейку на место и выхожу из-за перегородки, ступая на полотенце на полу. Потянувшись к мягкому белому халату, висящему на крючке, ловлю на себе очередной цепкий взгляд, от которого мелко потряхивает.
В моём теле изменилось многое. Особенно грудь. Она налилась, покрылась сеткой синих вен, а соски потемнели. Это ещё одно открытие, которое не остаётся незамеченным.
Обалдеть, отзывается Саша.
Стараясь не обращать на него внимания, делаю то, что и планировала: надеваю халат, достаю из-под него спутанные волосы и затягиваю пояс на талии. В ванной комнате тесно. Здесь висит облако пара, а ещё копится недосказанность слишком явная, чтобы её игнорировать.
Будешь чай или кофе?
Я заставляю себя вскинуть подбородок, чтобы посмотреть в насыщенные зеленью глаза, пройтись по хмурому лбу, чёткой линии скул и напряжённой жилке на шее. Кажется, я могу поминутно вспомнить, когда влюбилась в этого мужчину.
Это случилось почти сразу.
Где-то после первой совместной ночи, если быть откровенной. Меня увлёк его характер, внешность, поведение. Никогда и ни с кем я не позволяла себе столь необдуманных и безрассудных решений, как с Устиновым но ни об одном из них я не жалею.
Да, буду. Я бы что-нибудь перекусил. Если хочешь закажу доставку.
Идёт.
Чтобы попасть на кухню, мне приходится обойти Сашу, ступая босыми ногами по плитке, и только когда я толкаю дверь, он следует за мной неторопливо, слегка заторможенно.
На кухне порядок. На полке, в холодильнике и в мойке. Я затеяла уборку ещё вчера после работы, чтобы в перерывах между переписками с отцом моего будущего ребёнка было чем себя занять.
Не скажу, что я не рассчитывала на этот приезд. Я хотела его, думала об этом. Прокручивала нашу встречу в голове каждую свободную минуту, но ни одна версия не совпала с тем, что происходит на
самом деле.
Предсказуемость и Саша две абсолютно противоположные вещи. Именно поэтому я слегка паникую, перемещаясь от гарнитура к плите и не понимая, чем закончится этот вечер.
Пока Устинов оформляет доставку еды, вслух перечисляя блюда, я включаю чайник, наливаю в чашки заварку и открываю сахарницу. Руки не слушаются двигаются автоматически, будто я действую по чужим указаниям.
Я выбираю лапшу вок с курицей в остром соусе, потому что мои вкусы во время беременности круто изменились. Не знаю, откуда это взялось, но теперь я обожаю всё острое.
Вместе со щёлкнувшим чайником в помещении воцаряется тишина. Пока я заливаю чашки кипятком, Саша откладывает телефон в сторону, откидывается на спинку стула и широко расставляет ноги. Одну руку кладёт на бедро, а второй барабанит по столу.
Какой у тебя срок? спрашивает нейтрально.
Двадцать первая неделя, отвечаю, бросая беглый взгляд через плечо.
Половина.
Да.
Я заставляю себя улыбнуться, но, скорее всего, эта улыбка выходит кривой. Пояс на халате ослабевает, и мне приходится прерваться, чтобы затянуть его узлом.
И когда ты планировала сообщить?
Я хотела передать через адвоката, но у него не нашлось для этого времени. Потом всячески намекала тебе в сообщениях уже после вынесения приговора. Наталкивала на мысль на примерах книг.
Через постапокалипсис.
Почему бы и нет?
Ну, потому что мы обсуждали разное. Например, религию, но это не означает, что я после этого уверовал.