Покидая кабинет, я не забываю громко хлопнуть тяжёлой деревянной дверью так, что в книжном шкафу звякает стекло, а жалюзи на окнах мелко дрожат.
Странно, но злюсь я не столько на отцовский спич, сколько на Сашу. На то, что ведёт
себя, как полный придурок и вместо того чтобы дать мне спокойно работать, он почему-то решил, что имеет право выдернуть меня из этой истории, даже не дав возможности возразить.
За свою практику я видела достаточно: и реальные угрозы государственной безопасности, и по-настоящему опасных преступников. Я точно знаю, где проходит грань. Устинов не святой. Но он не из них.
Человек не всегда становится хуже, если дать ему остаться на свободе. Иногда очень даже наоборот.
46
Настроение портится, и я быстро собираюсь, чтобы не вспылить сильнее. Поплавать в бассейне, как и просто выдохнуть, уже не получится мысли носятся по кругу, не давая покоя. К тому же тревожность мамы делает меня нервной, стоит ей просто спросить, всё ли в порядке, а ссориться с ней последнее, чего я сейчас хочу.
Строгий и покровительственный тон отца всё же произвёл на меня впечатление: весь воскресный день на прогулке с подругой, на массаже и вечером за книгой я не могу отделаться от ощущения, что утро понедельника будет для меня знаковым.
Я просыпаюсь раньше будильника, делаю растяжку на коврике у окна, принимаю душ, готовлю себе завтрак но в голове всё равно одно и то же: оба значимых мужчины в моей жизни, каждый по-своему, меня не слышат. Ни отец, ни Саша.
Если бы не невозможность увидеться, я бы поехала к Устинову ещё вчера. Если бы не дурацкие ограничения и не обстоятельства высказала бы ему всё, что думаю.
К слову, ранний подъём вовсе не означает, что я приезжаю на работу заранее, бодрая и свежая в это время пробки оказываются хуже, чем обычно.
Я захожу в малый зал совещаний одной из последних за три минуты до начала, не успев купить даже кофе в ларьке через дорогу.
На помощь приходит Кирилл: он протягивает мне картонный стаканчик и, к счастью, попадает в точку с выбором. Кофе несладкий и в меру крепкий именно такой, какой нужен утром после выходных.
Пройдя к своему привычному месту у стены, я достаю блокнот и открываю первую страницу. Писать в него, скорее всего, не придётся такие летучки редко бывают конструктивными. Скорее обзорно-оценочными. Чаще всего я рисую на полях фигуры, чтобы унять волнение. Сегодня оно на максимуме, потому что мне предстоит отчитываться по ключевым делам, включая «Форстрек».
Слово передают мне я поднимаю голову, выпрямляюсь и аккуратно кладу ладонь на блокнот, чтобы не выдать сжавшиеся пальцы.
Говорю чётко, без воды. Формулировки сухие.
Ссылаюсь на процессуальные нормы, подчёркиваю: нарушений нет. Обозначаю ориентир основную доказательную часть планирую завершить к середине месяца.
Когда заканчиваю, начальник просто кивает и сразу переходит к следующему.
Несмотря на то, что всё идёт, как всегда, меня не покидает липкое чувство, что каждый из присутствующих знает больше, чем должен, и смотрит на меня дольше, чем нужно. Поэтому, как только летучка подходит к концу, я первой устремляюсь к выходу, опуская глаза в пол и настраиваясь на долгий, продуктивный день.
Как я и предчувствовала, у самого выхода меня трогает за плечо начальник отдела и это означает, что сбежать незамеченной не получится.
Оленька, загляните ко мне
Я оборачиваюсь с безупречно спокойным выражением лица, которое оттачивала годами. Григорий Леонидович не улыбается и не хмурится просто указывает в сторону коридора: мол, пойдём, милая. Сейчас. Без отговорок, без паузы, без возможности подготовить хоть какую-то оправдательную речь.
Из-за дрожи в руках, проходя по коридору и случайно задевая локтем коллегу, я проливаю несколько капель кофе себе на рубашку. Поэтому, оказавшись в кабинете начальника, ставлю сумку в кресло и достаю салфетки, осторожно промокая ткань.
Григорий Леонидович бросает папки на стол, ослабляет галстук и деликатно отводит взгляд в окно, давая мне время прийти в себя. Когда я справляюсь, он откашливается, складывает руки перед собой и внимательно смотрит мне в лицо.
В последние дни все серьёзные разговоры заканчиваются плохо и я не жду ничего другого и сейчас.
Не буду ходить вокруг да около на выходных развернулась такая буря, что у меня даже давление подскочило, отрезает начальник. Жали с трёх сторон одновременно: сначала из аппарата пытались протолкнуть твоё отстранение, потом отец через министерство звонил с полунамёками, и, в довершение, внезапно активизировались несколько фигур, давно ассоциируемых с крупным бизнесом. С интересом. С вопросами. С обеспокоенностью.
Краска медленно поднимается от груди
к шее и лицу. Всё, чего я так опасалась, воплотилось в реальность.
Ты хороший специалист, Оля. Грамотная, собранная. Но в одной из историй ты не просто прокурор. И пока ты в ней ситуация будет только обостряться.
Понимаю, отвечаю почти беззвучно.
У меня нет выбора, кроме как отправить тебя в отпуск. С завтрашнего дня. Зайдёшь в отдел кадров, напишешь заявление на ежегодный приказ подпишу, как только будет готов. По сути, тебе лучше временно отойти от дел, пока ситуация не разнеслась по кабинетам и в новости. Пока всё не стало необратимым. Иначе это может закончиться не только дисциплинарной ответственностью, но и служебной проверкой с последующим отводом. А если кто-то решит копнуть глубже могут вменить злоупотребление служебным положением. А это уже уголовная статья. При всём моём уважении я не смогу тебя защитить.