4
живойИ, увидевши сгорбленную фигуру немца, Воронков машинально схватился за автомат, тут же сообразил: убойная сила сотня метров, нужна винтовка. Выхватил ее у дежурного наблюдателя, да немец юркнул за бруствер, туда, где траншея нормального профиля. Воронков застыл в ожидании, что фриц вновь высунется, приклад вдавлен в плечо, правый глаз напряженно прищурен: мушка в прорези прицела, указательный палец на спусковом крючке. Тщетно! Фриц не дурак, вторично не высунулся. А жаль! Из винтаря срезать вполне можно. Главная ценность у человека нынче чем определяется? А? Тем, как умеет воевать, уничтожать врагов, очищать от них нашу землю. Остальные человеческие поступки второстепенные. С воцарением мира, возможно, возрастут в цене иные качества, но сейчас, сейчас подавай смелость, удаль, воинскую удачливость, черт подери!
Бросив солдату трехлинейку, Воронков сожалеюще вздохнул. Поймавший ее на лету за цевье солдат усмехнулся в вислые усы:
Дуже ненавидите
их, товарищ лейтенант!
А ты?
Та и я тожа
При световом дне передок предстал Воронкову чуточку иначе, чем во тьме. Окопы, траншеи, ходы сообщения, землянки, нейтральная полоса, немецкая оборона были прежние и вместе с тем стали как бы знакомей, привычней, словно командир стрелковой роты лейтенант Воронков кантуется тут не один месяц. А кантуется он меньше суток. Сколько еще их впереди, этих суток? Неизвестно, но все его. Эх, побоку бы оборону, наступать бы! Ведь куда допустили немца до глубины России, отвоевывать надо, очищать, освобождать. А для этого потребно наступление
Покуда ж держи оборону, топай по траншеям, изучай передний края. Это только на беглый взгляд он кажется знакомым и привычным, в натуре же к нему нужно ой-ой как привыкать, познавать его. Когда освоишь свой участок как свои пять пальцев тогда порядок. А не случится ли так, что покамест осваиваешь, наступать начнем? Опять неизвестно. И вообще делай сегодня то, что положено делать именно сегодня. Вчерашнее сделано вчера, завтрашнее сделаешь завтра. Требуется лишь пустяк дожить до завтра
Солдат, у которого он бесцеремонно, а точнее по-дурному выхватил трехлинейку и который усмехался в вислые усы: «Дуже ненавидите их, товарищ лейтенант», сказал ему далее:
У нас на участке действует снайпер дает жизни!
Наш или немец? не понял Воронков.
Наш, наш! Бьет без промаха!
«Не чета мне», подумал Воронков и спросил:
Как зовут?
Данилов. Семен. Якут. Бывший охотник. До войны бил белку аж в глаз, не брешу!
Да-а, протянул Воронков.
Так у него ж, у Данилова, снайперская винтовка! Дежурный наблюдатель взялся будто бы утешать его. А вы стреляли из обнаковенной
Пустое! Воронков досадливо махнул рукой: Расскажи лучше-ка о себе
Вислоусый солдат охотно рассказал: зовут Петро Яремчук, год рождения одна тысяча девятьсот двадцатый, место рождения село Шипуново, на Алтае, поскольку переселенец с Херсонщины, социальное происхождение из крестьян-бедняков, беспартийный, семейное положение холостой, поскольку с женой развелись, детей не прижил, правительственные награды орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Петро Яремчук отвечал, как по анкете, заполняя графу за графой. Не хватало еще, чтобы сообщил, что репрессированных родственников и в оккупации нету, а также, что связи с родственниками, проживающими за границей, не поддерживает. Но об этом Яремчук не сказал, потому, очевидно, что репрессированных органами, в оккупации и за границей родственников у него и впрямь не было.
Так, так, значит, в роте лейтенанта Воронкова и второй сын Малороссии Петро Яремчук. Первый Дмитро Белоус. Некоторым образом земляки, ну не земляки одних хохлацких кровей. А вообще-то все мы одних советских кровей. Дело, однако, не в этом. Дело в том, что он, Воронков, знал: эти люди костяк его будущей более-менее полнокровной роты, и они будут, как подтверждает прошлый опыт, ближе ему и дороже тех, кто прибудет впоследствии с пополнением. Это, если хотите, как первая любовь
Любовь? У него первая и единственная Оксана Доленко, тоже украинка и тоже с двадцатого года, чуть старше Воронкова, родом из-под Белой Церкви, а другими анкетными данными он, пожалуй, не располагает. Другими анкетными данными располагает: как любила его и как разлюбила. Довольно быстро прокрутилось, но след оставило навсегда. Потому первая любовь. А неплохо, если б и вторая раскрутилась. До того часа, когда убьют. Ведь могут убить, ведь война-ведьма не ведает милосердия
Двое суток лазал по обороне, изучая пути подхода-отхода, секторы обстрела и прочую музыку, а сам думал о Данилове, о снайпере, который уничтожает проклятых фрицев. Из расспросов выяснилось: Данилов на передыхе в дивизии, тем паче, что напарника у него убило. Как убило? Да очень просто: неосторожно высунулся, а у немцев также действуют снайперы: так называемая ягдкоманда, то есть охотничья команда. Воронкову снайперские дуэли напоминали поединки не на жизнь на смерть, а само снайперство свободную охоту истребителей: удар из-за облака, пушечный выстрел, пулеметная очередь, и конец! Врагу конец!