Поп проснулся утром, крестик на груди потрогал.
Верую, сказал, матушка.
А сказав «матушка» вспомнил вчерашнее.
Ой, рыбья самка! Сожрала, матушка. И не то плохо, что согрешила, а то плохо, что обострилось теперь все против попа, все соединилось вместе, и нет ему никакой лазейки. Оделся поп, не посмотрел на матушку и вышел из дому, не пивши чая.
Эх! И каково грустно плачут колокола, и какова грустная человеческая жизнь. Вот так бы попу лежать на земле неживым предметом, либо такое сделать геройское, что казнь примешь и спасешь человечество.
Встал поп и тяжкими стопами пошел в церковь. К полдню, отслужив обедню, поп, по обычаю, слово держал.
Граждане, сказал, и прихожане,
и любимая паства. Поколебались и рухнули семейные устои. Потух огонь в семейном очаге. Свершилось. И, глядя на это, не могу примириться и признать государственную власть
Вечером пришли к попу молодчики, развернули его утварь и имущество и увели попа.
Любовь
1
Дивятся люди на Красной улице.
Вот так Гришка! Широкий парень!
А Григорий Палыч помалкивает. Ходит вокруг тележек, разгружает добро, каблучками постукивает.
В комнаты вошел Гришка фуражку не снял, только сдвинул на широкий затылок, аж всю бритую шею закрыл. Дым под образа колечком пустил.
Здрасте, говорит, мамаша, приехал я. Очень испугалась старушка.
Да ты ли, Гришенька?
Заплакала.
Прости, говорит, Гришенька, попутал поп нечистый хвост панихидку уж я по тебе у Никол-угодника
Усмехнулся Гришка.
Ничего, говорит, мамаша. И плакать нечего.
Смешно старушке стало мамашей величает. Да не рассмеялась. Взглянула кривым глазом на сына и обмерла. Будто и не Гриша. Да и впрямь, будто не Гришка. Чудно!
А Гришка за столом пальцами поигрывает. На одном пальчике колечко с зеленым камушком, на другом колечко, но без камушка, а за рукавом браслет, цепное золото.
Испугалась старушка снова.
Да что ты, Гришенька, одет-то как? Нынче барская-то жизнь окончилась.
Сказал Гришка старухе:
Безусловно кончилась. Я, мамашенька, и приканчивал. Да не в этом штука. Барская жизнь кончилась новая началась. А покуда, пока не пришло иное времечко, поживем, мамаша, в Питере-то. Есть у нас кой-какое добришко и денежки.
Заплакала старушка выжила из ума. Завозился Гриша у желтого сундучка.
А под вечер Гришкины товарищи пришли. Очень даже напакостили на полу и ковровую дорожку совсем смяли. Гришке наплевать, а старуха убирай за ними, за стервецами. Да и не убрать сильная гульба пошла.
В пьяном виде Гришка очень бранил французов.
Сволочи они, мамаша, кричал он старухе в другую комнату. И полячки сволочи.
Тихонько охала старуха. Посмотрит, ох, посмотрит старуха ночью родимую точечку на правом Тришкином плече.
Но до утра гуляли гости и бранились яростно, играя «в очко» гнутыми картами. А под утро снова пили.
Гришка в фуражке, а под фуражкой веером денежные билеты, хмельной и красивый плясал чудные танцы.
Эх! Эх! Не тот Питер сейчас, не тот Негде потрепаться молодчикам!
2
А и славный же парень Гришка! Широкий до чего парень, черт побери его душу!
То у Гриши соберутся, кушают едят, то Гриша к кому-нибудь на пирог званый.
А то и к «Воробью» вечером. Безусловно не тот сейчас Питер, но есть кое-где замечательные места. Например: замечательное место «Воробей».
Это в Гавани. Дом как дом, с мезонином и палисадничком. Днем старуха шабуршит горшками, стряпает. А больше ничего и не видать.
А вечером кабаре.
Денежки припасай, и все будет. Денежки только припасай. На ночь сотню отдай не горюй любая девочка!
Два раза гулял Гришка у «Воробья» текли денежки. На третий раз похабный случай вышел: побили матроса за контрреволюцию.
Грозил матрос донести, хвалился знакомством «под шпилем». Да только сам виноват.
Сидит в дезбелье у Катюши и треплется. И мысли выражает:
Нынче, говорит, я на все очень плюю и, например, на политику тоже. Мне жить охота, а политика заела мою молодость.
А Гришка рядом у Настеньки.
Нравишься, говорит, ты мне, Настенька. Очень даже нравишься. Очень ты личностью похожа на одну любимую особу. А имя той особочки Наталья Никаноровна.
А тут, значит, матрос со словами о политике. Гришка туда.
Это, говорит, кто так выражается про политику? А ну-ка, клеш, выходи.
А клеш смеется и не покоряется. Обиделся Гришка.
Ты, говорит, может быть, и про революцию так же скажешь?
Да, говорит, так же.
Гриша тут и посерел весь.
Ах ты, кричит, волчья сыть, белогвардейщина.
Ударил матроса. А тут еще ребята с Косой улицы случились.
Бей, кричат, его, Жоржика.
Ударили его и в грудь, и по животу, и брюки казенный клеш на видном месте испортили.
Гришка после
этого расстроился и ночевать не остался домой пошел.
А утром к нему Иван Трофимыч жалует.
Ты что же, говорит, Гриша?
А Гриша ему такое:
А что ж я не могу и погулять у себя? Я, Иван Трофимыч, не афонский какой-нибудь монашек.
Да ну? удивился Иван Трофимыч. Да я, Гриша, тебе только так. Любя. Голову, говорю, не защеми. Вот что. А вечером, Гриша, приходи-ка ко мне, невеста есть для тебя роскошная.
Не пошел Гриша вечером к Иван Трофимычу. Долго ходил по комнате очень серьезный и думал: