Я люблю тебя.
Ты мне очень нравишься, но я не хочу, чтобы мы стали близки.
Я люблю тебя.
Потому что, как только я пересплю с женщиной, я тут же теряю к ней интерес.
Я люблю тебя.
Ты все время это повторяешь но ведь ты даже не знаешь меня.
Когда они встали, он снял ее жакет со спинки стула, куда она его небрежно к огорчению собеседника бросила, вышли из кафе, и он галантно взял ее под руку, чтобы проводить до гостиницы. На улице уже сгущалась тьма, по дороге на двух перекрестках они видели плачущих девушек, а на третьем прогуливался мужчина с огромной
собакой на поводке. Сима поняла, что самый счастливый день в ее жизни подходит к концу, и у входа в гостиницу словно спохватилась:
Ведь мы же могли все это время провести в постели как жалко, что мы этого не сделали.
В ответ на это учитель пнул ступеньку, а Сима сказала:
Поцелуй меня! И он поцеловал ее недвижными солеными губами.
Той ночью ей приснилось, что она ждет его у входа в цирк, куда входят и зрители, и участники представления: клоуны, жонглеры, карликовые лошади, а его все нет и нет. Она смотрит на часы сама боялась опоздать, но троллейбус вовремя подошел. Хоть бы ее друг успел, хоть бы и ему повезло с транспортом! Но представление уже началось даже если он придет, его уже не пустят. Сима проснулась от душераздирающей жалости к нему, оттого, что он не увидит ни клоунов, ни дрессированных болонок, ни акробатов, но, прежде чем разрыдаться, она поняла, что это бы лишь сон.
И вот еще одна беспокойная ночь: она никак не могла заснуть, наверное, с ней все-таки случился маленький солнечный удар, пока ждала электричку. Сима ворочалась с боку на бок и смотрела, как ночной бриз надувает занавеску, но прохладнее от него не становилось, и уже небо в окне начинало сереть, и звуки с улицы доносились все громче южное утро наступало с ликованием, которое не зависело ни от приезжей девушки, ни от ее друга учителя.
В номере раздался телефонный звонок. Сима Волкова сняла трубку, и администратор произнес: «Соединяю». Послышался незнакомый голос:
Привет, Сима! Ты меня помнишь? Это вчерашний парень! Таксист.
Да, помню, ответила она. Хочешь приехать?
Можно? Да, хочу!
Она положила трубку, сама не веря, что только что позвала незнакомого человека к себе в номер, и подумала: «Наверное, он не придет».
Сима ждала больше часа, не слезая с постели, не завтракая, и в конце концов решила, что он не придет.
Но вдруг опять раздался телефонный звонок. «Вас тут внизу дожидаются», сказал администратор, и она спустилась в холл. Там стоял таксист, и она пригласила его подняться, правда, пришлось заплатить администратору, потому что тот возражал: мол, посторонние не могут находиться в номере.
«До чего шикарный номер!» заметил парень, когда они поднялись. А ей и в голову не приходило, что эта комната хоть чем-то хороша: кровать, тумбочка, телефон на ней, окно, выходящее на шумную улицу. Таксист спросил, можно ли здесь курить, но она ответила, что нет, взяла его за руку, а он поцеловал ее податливыми и сильными губами, после чего она уже не могла остановиться.
Горничная собиралась постучаться, чтобы пропылесосить и поменять белье, но услышала стон и широко улыбнулась, блеснув фиксой. К женскому голосу присоединился мужской.
«По вою ясно: блондинка с брюнетом, рассуждала горничная, когда отпирала соседний номер. Опять начали. Брюнет, видать, жилистый. На груди густой волос. А у блондинки небось красный лак на ногтях, и она его этими когтями царапает, а потом в спину как вцепится у мужика отметины будут!»
Горничная сняла наволочки, пододеяльник, простыню. «Блондинка под ним ужом вертится, сиськи теперь такие большие у девок стали, искусственные. А он давай наяривает, вон как кровать скрипит. Мой-то, пока нутро не сгнило, тоже в этом деле был хорош. Я ему говорила: Желанный ты мой и на колени становилась, и в рот брала, будто молилась. Под ним лежала, а он меня придавливал, как сто пудов счастья. Я-то все сердилась, что он небритый щетина его кололась. А только где же он теперь, голубь мой незабвенный, серденько мое».
Владимир Лорченков Зови его Бембик
Короче говоря, я видел, что она недовольна мной, но не предполагал, что дело может зайти так далеко.
Ведь Инга была отличной женой, прекрасно готовила и была, в общем, терпимым вариантом спутницы жизни. Несмотря даже на то, что раз в месяц заставляла меня ходить в гости к ее папочке. Состоятельному бизнесмену, который жил в собственном домище в пять этажей (об этом даже писали репортажи в местных газетах): с бассейном, водными горками и крокодилом. Что удивительно,
в доме жила его жена. Что еще удивительнее, это была та самая женщина, на которой он женился лет тридцать назад, которую трахал и которая родила ему дочь. Ага, Ингу. Которая, в свою очередь, выросла, пошла учиться на художницу и влюбилась в своего сокурсника. Ага, меня. Ну, а я, побывав в гостях у телки, которая в меня влюбилась, понял, что лучшее, что я могу сделать, это жениться на ней. Что мы и проделали.
Думаешь, я не понимаю причину твоего острого желания повести мою малышку под венец? спросил меня папа, как я немедленно стал называть этого мудака. Желания, блядь, жить на мои деньги и ни хера не делать? обнял он меня покрепче.