Пожалуйста, прошу вас, проходите!
Нам вообще-то некогда, но, видимо, все же Мужчина стал снимать пальто.
Пожалуйста, не снимайте. У нас холодно. Никакого отопления.
Тогда извините, войду в пальто.
Пожалуйста, вы тоже не раздевайтесь, обратилась я к женщине.
Они прошли за мной в комнату мужа.
Крайне запущенный вид комнаты порванные татами, поломанная ширма, ободранные обои, обветшалая фусума, неказистый письменный стол и совсем пустой книжный шкаф по-видимому, чрезвычайно поразил их. Я не могла предложить им ничего, кроме старого дзабутона, из которого местами уже вылезала вата.
Пожалуйста, возьмите хоть такой. Татами не вполне чистые, сказала я и снова им поклонилась. Очень рада с вами познакомиться. Право, не знаю, сможете ли вы простить нас. Мой муж, как я догадываюсь, причинил вам много неприятностей. Да еще угрожал ножом. Знаете ли, он такой странный человек проговорила я, но тут комок подступил у меня к горлу, и я не могла продолжать.
Простите, госпожа, сколько вам лет? спросил мужчина, повернувшись ко мне. Он сидел на подушке, скрестив ноги, облокотясь руками о колени и подперев подбородок ладонями.
Мне?
Да. Если не ошибаюсь, вашему мужу уже лет тридцать, правда?
Да. А я на четыре
года моложе.
Тогда вам примерно двадцать шесть. Как все это ужасно! Такие молодые.
Я тоже удивилась, когда увидела вас, сказала женщина, выглядывая из-за плеча мужчины. Иметь такую прекрасную жену и вести себя столь Не понимаю!
Он нездоров, он очень нездоров. Прежде с ним ничего подобного не было. Да, совсем опустился. Мужчина глубоко вздохнул. Знаете, госпожа, продолжал он другим тоном, мы с женой содержим маленький ресторан около станции Накано. Оба мы из Дзёсю, и я в свое время был там честным торговцем. Лет двадцать назад мне это наскучило, потянуло к городской жизни. Мы с женой переехали в Токио и нанялись в один большой ресторан. Мы отказывали себе во всем, скопили немного денег и вот в тридцать шестом году сняли около теперешней станции Накано небольшой двухкомнатный домик, открыли там недорогой ресторанчик, где посетители могли бы провести время за одну-две иены. Мы экономили на всем и усердно трудились. Это помогло нам создать хороший запас джина и других напитков. Поэтому, когда с вином стало плохо, это не застало нас врасплох и, не в пример другим, мы продолжали принимать посетителей. Некоторые из наших постоянных клиентов стали даже помогать нам понемножку доставать вино, ведь его продавали тогда только военным. Детей у нас нет. И заботиться нам было не о ком. Когда началась война с Америкой и Англией и бомбежки участились, мы не захотели эвакуироваться в деревню, а решили продолжать торговлю. Война для нас, слава богам, кончилась благополучно. Мы вздохнули свободнее и, закупив на черном рынке большую партию вина, продолжали торговлю. Вот и вся наша история.
Вам может показаться, что нам все легко удавалось. Но жизнь человека это ад, и верно говорят, что в жизни зла больше, чем добра, что за маленьким счастьем всегда приходит большое несчастье. Счастлив тот, у кого хоть один день в году, хоть неделя проходит без особых забот.
Это началось, кажется, весной сорок четвертого года, когда Отани-сан впервые появился в нашем ресторане. Тогда еще казалось, что войну мы не проиграем. Хотя, может быть, мы ее уже проиграли, но не знали истинного положения дел. Мы думали, что пройдет два-три года и все помирятся на равных условиях.
Ну вот, когда Отани-сан впервые у нас появился, он был, как мне помнится, одет в крылатку. Тогда многие так одевались. В те дни в Токио еще мало кто носил униформу. Поэтому мы не заметили в его одежде ничего особенного. Отани-сан пришел не один. Вы меня извините, я буду говорить откровенно. Ваш муж зашел к нам потихоньку, через черный ход, с одной молодой женщиной.
В те времена парадный ход нашего ресторана всегда был закрыт это называлось «торговлей при закрытых дверях». Наши постоянные клиенты приходили к нам всегда через черный ход, и пили они не в зале, а в отдельной комнате, без шума, при слабом освещении.
Молодая женщина, с которой был Отани-сан, служила до этого в одном баре в Синдзюку и обычно приводила к нам хороших клиентов. Почти все они потом становились завсегдатаями нашего ресторана. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Жила она рядом с нами. Поэтому, когда бар в Синдзюку закрылся и она осталась без работы, она стала частенько приходить со своими знакомыми к нам. Но к этому времени запасы сакэ у нас сильно поубавились, и мы уже не особенно радовались новым клиентам, какими бы хорошими они ни были. Наоборот, это начинало нас беспокоить. Но мы не показывали вида и принимали ее гостей, потому что были ей обязаны. Вот почему, когда Аки-тян, так звали эту женщину, пришла к нам с вашим мужем, мы приняли их и подали им вино, как обычно, без всяких подозрений. В тот вечер Отани-сан вел себя вполне прилично, полностью рассчитался и ушел с Аки-тян тем же путем.
У меня до сих пор в памяти остались его благородные манеры и сдержанное поведение. Неужели злой дух всегда принимает такой скромный и невинный облик, когда впервые проникает в чужой дом? С того вечера Отани-сан и приметил наш ресторан. Примерно дней через десять он опять пришел, на этот раз один, и вдруг ни с того ни с сего вытащил из кармана сто иен и протянул их мне. Сумма для того времени большая. Пожалуй, сто иен тогда стоили столько же, сколько стоят сейчас три тысячи, а может, и больше. Он совал деньги мне в руки и застенчиво улыбался: «Прошу вас, возьмите». Мне показалось, что он был здорово навеселе.