Эвелина, осталось здесь на даче что-нибудь сделанное отцом?
Беседка моя семейная реликвия. И больше ничего. Его рисунки, картины в Москве. А те, с которыми у меня душевных связей не было, отдала. Он их делал там, и я их не хотела.
Но почему?
Вот приходит человек и спрашивает: «А кто это на картине? А гдей-то такая природа? Это негр?» Отец всегда отвечал: «Да, бродяга». И остальное его просто не волновало. А я не знаю, что сказать, и эта ситуация раздражает и меня, и людей.
Несмотря на некий налет таинственности, мне почему-то кажется, что о вашем отце народ знает немало. Мы в поселке заблудились, но на дачу вашу нас выводили дружно и точно.
Верно. К нам как-то приезжал директор Ботанического сада, с которым познакомились у Кренкелей. Он тоже плутал и искал: «Где тут дача Фишеров?» А ему: «Так это к знаменитому шпиону Абелю вам вон туда». И отец от этого страдал по-настоящему. Он-то надеялся, что вернется и от псевдонима освободится. Но так и не удалось.
Да и как, если имя стало легендой.
Мама тоже была недовольна. Это был такой скандал, когда решалось, где папу похоронить. Если на Новодевичьем кладбище, то только как Абеля. Мама отрезала: «Нет!» И я тут тоже выступала. И мы настояли на том, чтобы папа был похоронен под своим именем на Донском кладбище. Мы были против Новодевичьего в принципе. Отец ненавидел само понятие престижа.
Эвелин, и вы сохранили фамилию отца?
Да. Я ее никогда не меняла. И полагала, что именем Вильяма Генриховича Фишера могу всегда гордиться.
ДВОЙНИК ГЕРОЯ КГБ ТРУДИЛСЯ ТАМ ЖЕ
Деликатная и не совсем понятная тема: почему же арестованный в США Вильям Геирихович Фишер назвался именно Абелем? Допустим, для американцев фамилия не воспринималась чем-то отпугивающе иностранным, тем более произносят ее в Штатах «Эйбел» с ударением на первом слоге. Сам полковник годы спустя объяснял, что, взяв имя друга, попытался дать понять нашим: да, в тюрьме именно я, и я молчу. Только каким образом в Москве обязаны были уразуметь, что взят как раз нелегал Фишер, оставалось непонятным. Ведь в США он действовал под фамилиями Голдфус, Коллинз, под именем Марк Однако на Лубянке разобрались довольно быстро.И даже вернувшись домой, полковник терпеливо переживал. До конца дней своих оставаться для народа Рудольфом Абелем, а для домашних и сослуживцев Фишером или Вилли оказалось испытанием не из приятных. Однако легенде было уготовано оставаться легендой, а тайне тайной.
Хотя бы потому, что и настоящий Абель был нелегалом из НКВД НКГБ. Этой главе никогда б не появиться, если бы:
а) не улетело столько лет;
б) не изменилось время;
в) не естественное желание дочери разведчика Фишера Эвелины Вильямовны Фишер рассказать правду об отце и его ближайшем друге.
Это ее молитвами появились на моем столе аккуратно отпечатанные странички из личного дела «Рудольф Иванович Абель» с пометкой:
«Все предоставленные в приложении документы являются выписками из дела 308797 без изменения оригинальных текстов».
Не изменил «тексты» и я. В них все, как есть.
Самая пора поведать о нем одном из десятков тысяч, как видно из номера досье, бойцов не совсем видимого довоенного и военного фронтов. Начнем?
Автобиография от 18 февраля 1943 года, написана собственноручно:
«Родился я в 1900 г. 23/IX в гор. Риге. Отец трубочист, мать домашняя хозяйка. До 14 лет жил у родителей. Окончил 4 кл. элементарного училища. В 1914 году работал мальчиком-рассыльным в Риге. В 1915 году переехал в Петроград. Вечерами учился на общеобразовательных курсах и сдал экзамен за 4 кл. реального училища».
И тут началось революция. Северный флот, доброволец на военно-морских кораблях красных.
«В должности рядового-кочегара отбыл на фронт. Участвовал на миноносце «Ретивый» в боях за Казань, по очистке рек Волги и Камы от белых, ходил на операцию в тыл белых на миноносце «Ретивый». В этой операции отбили у белых баржу смерти с заключенными».
А дальше понеслось: бои под Царицыном, где флотилия обороняла город, класс радистов в Кронштадте Чу, вот и первая зацепка для будущей профессии. Пока же плавал на кораблях, заведовал радиостанцией на острове Беринг, служил радистом на Командорских островах. А в июле 1926 г. приглашение работать комендантом в шанхайское консульство. Здесь дороги Абеля и ОГПУ окончательно пересеклись:
«Был направлен в Пекин, где работал радистом в Советском посольстве до разрыва дипломатических отношений с Китаем в 1929 году. С 1927 года работаю в органах ОГПУ в Иностранном отделе». От себя добавлю: кажется, в Пекине был шифровальщиком.
Но вот дальше семи лет как не бывало. Потеря для биографов, но не для госбезопасности:
«В 1929 году был направлен на нелегальную работу за кордон. На этой работе я находился по осень 1936 года».
Нет, не долгий провал в памяти и личном деле. Записей не будет. Маленькая ниточка могла бы потянуться в прошлое, а там копание в архивах, и вдруг если не свидетели, то следы, догадки Так в какой все-таки стране трудился сын трубочиста, свободно владевший немецким, английским, французским? В справке по архивному личному делу 308797 уклончивый ответ: