Как видим, хороший сказитель успешно заменяет домашний кинотеатр.
Мы проходим между двумя альпийскими горками, папоротников там хватает. Рядом с тропой лежит странная бетонная плита из двух огромных ступеней, очень высоких, наводящих на мысль о лестнице великанов. Я с трудом, при помощи трости забираюсь на нижнюю. Не знаю, чем была эта замшелая плита 70 лет назад, но сейчас она мне послужит кафедрой, тем более что тропинка здесь совсем узенькая, на одного, так что группа очень сильно растянулась.
На всякий случай объясню, что борона это деревянная решетка с зубьями, она используется во многих ритуалах против нечисти. Как мы уже видели, решетка это распространенное средство магической защиты, но в отличие от «осиновой корзины» борона вполне реальна.
Итак, вы крестьянин, сидите в хлеву под бороной и ждете, когда появится ведьма. Купальская ночь короткая, а если дело происходит на Русском Севере, то там и в два часа ночи жемчужные сумерки, так что света вам хватит, чтобы ведьму увидеть. И вот она здесь вопрос: кого видит крестьянин?
Группа призадумывается но я так уверенно говорю, что хозяин кого-то непременно увидит, что мне довольно быстро отвечают: «Кошку!», «Крысу!» да, а с еще большей вероятностью жабу.
Молоко корове все это вряд ли вернет, но зато избавит от чувства бессилия: вот, сделал все что мог, почти поймал, почти убил. Молодец!
А чтобы ведьма больше не проникала в хлев, надо его весь обвешать папоротником.
Мы совершаем пару поворотов и выходим на тропу, ведущую к главным русалочьим папоротникам. Проходим мимо уже знакомого огромного белокопытника, мимо высоких елей и раскидистых тисов вот они, папоротники.Купальская ночь это время борьбы с ведьмами, а купальский костер в народе нередко так и назывался: «палить ведьму». Здесь мне придется повторить все то, что я уже рассказывала о ведьмах в связи с Бельтайном и Юрьевым днем. Но группа не устала и готова слушать еще хоть час, а если кто и был на весенних экскурсиях, то это один-два человека, они не против повтора.
Палех. Шкатулка. Танец. Ночь на Ивана Купалу. 1929 г. Вакуров Иван Петрович (18851968).
© ГБУИО «Ивановский областной художественный музей»
Для купальского костра молодежь притаскивала огромное количество хвороста, воровала дрова (мы же помним магию краденого), так что он был огромным. У некоторых славянских народов этот костер уничтожал злые силы сам по себе, без персонификации, у других «ведьмой» могли именовать пучки зелени, которые в него кидали, могли делать и полноценную травяную или соломенную куклу, которую сжигали. Такую куклу могли называть Марой или Мореной (Мареной, позже Мариной). Это сложный образ. Имя Морена происходит от корня «мор» со значением «смерть», имя Мара возможно, от него же, но не исключено, что оно означает «призрак» (нам этот корень известен по русскому «морок» и заимствованному «кошмар»). Так зовут чучело, сжигаемое на Купалу, но у западных славян это имя чучела, сжигаемого весной (кто был на «Русалках», тот не удивляется тому, как ритуал гуляет по календарю). В одних регионах Мару-Морену сжигают, чтобы уничтожить зло, в других потому что она символизирует жизненные силы, которые после разрывания чучела достанутся всем. Но самую интересную форму этот обряд приобрел у болгар: там Мара именуется «Ивановой невестой» (то есть невестой святого), ее изображает реальная девушка сиротка, или самая младшая дочь, или самая старшая, если она красивая и здоровая. Всю неделю ее величают, а в конце обливают водой, смывая с нее магию ритуала. Все это очень похоже на «проводы русалки», если ее изображает живая девушка.
Поскольку мы уже вооружены термином «амбивалентность», то такая текучесть представлений о Маре-Морене нас не смущает.
Но вернемся к купальскому костру и борьбе с ведьмами. Если какая-то крестьянка не придет к нему, то ее объявят ведьмой (то есть той самой жабой, которую мужик видел в хлеву, но не смог убить). Так что крестьянки, вплоть до самых старых, спешили к костру.
А поскольку средством против ведьм были колючие растения, крапива и папоротник, то в некоторых областях Полесья этих растений было достаточно для очищающей магии костра, то есть их могли сложить или воткнуть в землю, но не поджигать.
И это нам очень приятно, потому что мы идем прыгать через такой «костер».
Да-да, мне снова оставили кучу колючек, и мы проделываем все то, что было и на Бельтайн, и на Юрия. Я считаю, что бельтайновский и купальский костры разные, так что подаю пример, перешагивая первой. Очень трогательно видеть молодую пару, которая прыгает через наш колючий «костер», взявшись за руки. Между прочим, на Руси гадали: если руки в таком прыжке не расцепятся, то пара поженится. У этих не расцепились.Остальные прыгают в меру куража и возраста, дамы постарше меня весьма рады, что можно просто перешагнуть.
Что ж, теперь никакая ведьма не украдет молоко у наших коров и урожай с наших полей.
Прогулка восьмая. Дубы-колдуны
Возникло это из шока при работе над книгой «Зельеварение на Руси», когда на меня внезапно обрушилось, насколько же хорошо Пушкин знал заговоры, как мастерски он их преображал и какой инфернальный кошмар стоит за «Сказкой о царе Салтане» и «Лукоморьем». В «Зельеварении» это оказалось рассыпано по книге, потому что там все-таки акцент на растения, и мне страстно хотелось собрать это воедино.