Ответ на этот вопрос а потому что у крестьян есть праздник. Крестьянский праздник с его игровым началом, переодеваниями, принципиально иным поведением оказывается мощнейшим средством против стресса, а то, что действо охватывает всю деревню, многократно усиливает эффект.
В этом причина нынешней популярности мифологии (и в виде научных книг, и в виде фэнтези) современный человек интуитивно чувствует необходимость регулярно выпадать в иную реальность, и это не уход от так называемой настоящей жизни, а источник сил для нее. В этом же и причина популярности вот этих самых экскурсий а что еще может сподвигнуть людей, разбирающихся в биологии, слушать про цветущий папоротник?
Итак, мы рассмотрели народный праздник с положительной стороны и пока ничего не сказали о Купале. А теперь мы перевернем медаль
Каждый праздник это коллективное переживание какого-то конкретного чувства, и Купала это страсть. Обычно говорят, что Иванов день это праздник сексуальной свободы. Это не так. Это время обязательного нарушения сексуальных запретов. Если любой праздник это время антиповедения, то Купала это антиповедение сексуальное. Причем места, где происходили оргии, тоже были регламентированы, этнографы фиксируют название местностей с матерными корнями.
Русская красавица в венке. Константин Маковский (18391915).
Частная коллекция / Wikimedia Commons
Вообще у крестьянина отсутствует то, что мы называем личной жизнью. Весь его секс строго регламентирован, это касается и «нужно», и «нельзя», и «нужно, но не с женихом/невестой/мужем/женой».
Группа молчит подавленно. Купальскую свободную любовь они себе представляли как-то не такСамое время уйти от суровой реальности в какую-то волшебную историю. Мы идем к русалочьему пригорку. Там разрослись папоротники под кронами темно и влажно, им хорошо. В засушливый год именно они оказываются самыми пышными и зелеными в саду. Я снова рассказываю про русалок, подснежники и папоротники, один-два человека кивают они были на той экскурсии. Но главный наш сюжет совсем другой.
Папоротник. Фотография Александры Чурилиной.
© Чурилина А., фото, 2025
Истории про папоротник бывают такого рода: у некоего мужика потерялись кони или волы, он пошел их искать, шел до ночи, ночью к нему в лапоть упал цветок папоротника и стал мужик понимать язык зверей и трав, стал слышать, «как цветет земля», пропажу, конечно же, нашел, возвращается домой, и тут ему встречается или черт, или другой демонический персонаж барин (да, ничем не лучше черта) и хитростью выманивает у него цветок.
Каков возраст этого сюжета? Понятно, что барин в нем появился не раньше XVIII века, но сама история много-много старше. Впервые в мировой литературе она встречается почти четыре тысячи лет назад, в вавилонском эпосе о Гильгамеше. Гильгамеш царь и великий герой, поэтому он не теряет ни коней, ни волов, а теряет он своего друга и побратима Энкиду тот погибает по воле богов. И Гильгамеш, потрясенный его смертью, отправляется искать бессмертие. Он добирается до единственного человека, пережившего потоп, и тот начинает испытывать его. И первое испытание Гильгамеш проваливает, а потом второе проваливает, а уж третье тоже проваливает. Тем не менее он узнает, что на дне моря растет цветок бессмертия, Гильгамеш ныряет за ним, добывает и идет с ним в свой город. И вот когда родной город уже виден, Гильгамеш решает искупаться неприлично же царю приходить в дорожной пыли! А пока он купается, приползает змея и похищает цветок бессмертия.
Купальская ночь. Витольд Пружковский, 1875 г.
National Museum in Warsaw
Как мы видим, в вавилонском сюжете нет папоротника, но в остальном он более чем похож на русский. Разумеется, они возникли независимо друг от друга, но отражают одну и ту же мечту о достижении невозможного а поскольку и знание языка трав, и бессмертие для древнего человека невозможны, то герой теряет такой цветок. В обоих случаях сюжет строится на том, что цветок достается недостойному, и если простой крестьянин в этой роли вполне уместен, то превращение могучего победителя чудовищ в неудачника это очень сильный авторский ход писателя по имени Син-лике-унинни (он жил в XVII веке до н. э., писал клинописью по глине, но это не мешает ему быть вполне современным по духу автором).
Мы сворачиваем на боковую дорожку к следующим папоротникам.
Несмотря на то что церковь именовала папоротник «цветами дьявола», в народе его именовали «святая папора». Народное православие отлично встроило в языческие, по сути, ритуалы христианскую атрибутику: поскольку ищущий жар-цвет должен защищаться от нечистой силы, то ему следовало подготовить себя к этому постом и молитвой, взять с собой сретенскую свечу, а круг от нечисти очертить не просто ножом, но именно тем, которым разрезали пасху. Другой вариант этот круг следовало выложить поясом священника, причем этот пояс надо было украсть. Могло защитить от нечисти и Евангелие, но тоже краденое.
Магия краденого очень широко представлена в народных верованиях: самые разнообразные предметы перестают быть обыденными и становятся чудодейственными, если их стащить у соседа. Логика таких действий нам вполне понятна: ритуальное воровство это могучий выброс адреналина в кровь, что обостряет интуицию и вообще активизирует все силы организма. Но когда речь идет о том, что для купальского костра надо было воровать дрова, то это выглядит органично, когда же от купальской нечисти защищает не всякое Евангелие, а именно краденое, то это смотрится скажем так, странно.