- А что доктора-то говорят? Строгая госпожа доктор она же вас тоже лечит, как и меня?
- Мармотта? Говорит, что со временем кости срастутся.
- Значит, так и есть, докторов надобно слушать, - сказала Марьяна. В той больнице, куда мы на практику ходили, были хорошие доктора, чего только не делали. Наверное, и здесь не хуже.
- На практику в больницу? он как будто не понял.
- Ну да, упокойничков расспрашивать. Что да как, отчего умерли, всё ли там теперь с ними хорошо. Иногда родные приходили и просили о чём-нибудь разузнать. Иногда не сами померли, а кто помог, тоже расспросить надобно. У вас такому не учат?
- Учат, но я больше по нежити и всякому другому. Если нужно незаметно подобраться или в тенях постоять и послушать.
Марьяна знает, что некромантов часто используют для дел тайных. Их тоже учили, и на войне пригодилось но об этом обычно не говорят, всё верно.
- По нежити нас тоже гоняли, страсть как гоняли. Мы уж все погосты знаем, что в Москве да поблизости. За четыре года всё попробовали. И обычных, и древних, и всяких шатунов.
- Кто это шатун? Неупокоенный, который шатается? не понял он.
Марьяна смеётся.
- Конечно, шатается. Это если вот, скажем, косолапый помер, да покою ему нет, и зима, холодно, вот он и шатается. Иногда всем семейством своим и батюшка-медведь, и матушка-медведица, и медвежатки малые, только все неживые, одна шкура да кости. Я когда впервые супротив такого вышла, думала, прямо там со страху концы отдам.
- Но не отдали, - он улыбается.
И как же хорошо улыбается-то, прямо хочется смотреть и смотреть, глаз не отводить. Марьяна тоже улыбается.
- Кто бы мне дал, - воспоминания греют. Там же были все наши и Митька, и Бориска-князь, и Войтек, и Оленька, и Лёвка, и другие
Сразу вспоминается её самый первый сольный практический выход когда Оленька помогла, а Войтек с Лёвой добили вражин, и только Коля Малинин дурачился и ничего не сделал. Эх, Коля-Коля
Нет, не нужно вспоминать, не нужно.
- Не все остались живы? понимает он.
- Да, - Марьяна дышит, просто дышит, чтобы не разреветься, глупости это реветь, только ещё не хватало, ей всегда говорили, что нечего реветь магу-некроманту.
- Так есть, - говорит он, берёт её за руку и держит, просто держит.
И почему-то ей не стыдно реветь перед ним, и она ревёт, впервые с того мига, как очнулась здесь и узнала, что перемирие всё же заключили, что она герой, а Савелий тоже, но посмертно
И она вовсе не понимает, как так выходит, но он обхватывает её своими руками, и гладит по голове, и шепчет что-то, наверное, утешительное. Давно, ой как давно уже никто её не утешал. Может, матушка? Когда Володька окаянный от неё отказался и с Зинкой уехал? И матушка в самую Москву отправилась, чтобы ей рассказать да рядом посидеть и за руку подержать, вот прямо как он сейчас? Или Оленька потом, в Сибирске, когда все они туда на практику прибыли? В общем, давно.
- Всё пройдёт, Марианна, - говорит он. Мы остались, и вы, и я. И что ж теперь, не жить, что ли?
Она отдышалась, пошевелилась. Не дело это с чужим мужчиной обниматься, даже если и никто не видел. А вдруг видел, и расскажут каким-нибудь его знакомым? Или его начальству? Или её начальству, и что потом то начальство ей скажет? Вы, Марьяна Михайловна, тут по делу, или по мужчинам?
Он, правда, руки-то сразу и опустил. И как-то это оказалось холодно. Странно, да тёплым весенним вечером и холодно.
- Вот, и нога ваша заживёт. Там перелом?
- Там очень много мелких переломов, - сморщившись от неприятного, сказал он. Их собрали, но Наступать на ногу пока нельзя, зато можно и нужно делать всякие процедуры, магические и обычные.
- У меня братик старший, Коленька, раз ногу сломал, и ему что только не делали и грязью из болота намазывали, и лампой какой-то специальной грели, и просто доктор-маг приезжал и силой своей лечил. Ничего, снова забегал, как миленький. И вы тоже забегаете, вот увидите. Вы до войны-то где служили? Тоже по военной части?
- Тоже, - кивнул он. Это отец последние годы преподавал в Академии, а я вот так.
- Так значит, и вы преподавать сумеете в этой вашей Академии. Про нежить знаете, про другое тоже. Научить сможете.
Кажется, он хочет возразить ей, но тут из домика появляется медсестра та самая,
что смотрит за ними обоими.
- Ступайте ужинать, и давайте-ка, я вам в бывшей гостиной подам, обоим сразу. Нечего по своим палатам прятаться, успеете ещё.
Марьяна делает вид, что запуталась в подоле платья пока её собеседник поднимается на ноги и принимает устойчивое положение. И тогда они медленно идут в домик, он потому, что на костылях, а она потому, что голова у неё всё ещё кружится.
7
- Какой ещё осмотр? Не должно вроде быть никакого осмотра, - бурчит Луи в ответ.
Сегодня сыро, на улице дождь, и больная нога разнылась. Он вообще не хотел подниматься с постели. Пытался читать не читалось. Спать не спалось. Можно было, конечно, позвать тётушку Мармотту, чтоб обезболила, но это ж нужно двигаться, тянуться до зеркала и всякое такое, а ему ой как не хотелось шевелиться. Вот и лежал-страдал.
- Пришёл порталом какой-то важный целитель из Паризии, всех осматривает, кто ещё остался. В других корпусах всех уже просмотрели, только вы остались да русская госпожа.