После той встречи Павлуша дважды звал её зеркалом, но она не отвечала. Не хотела, и малодушно не отзывалась мол, не слышу, не знаю. Звали и Петя, и Алёша, и остальные братья,
но Марьяна не откликалась. Подозревала, что по головке не погладят, но не имела сил. Потому что стоит увидеть родное лицо и услышать несправедливые злые слова и она снова не найдёт, что сказать им в ответ, только слёзы почём зря польются. А в то, что братья или батюшка передумали и сменили гнев на милость, Марьяна не верила, не такие они люди, чтобы взять да передумать.
Она очень хотела поблагодарить и Митьку, случившегося здесь так вовремя, и господина Тьерселена, но тоже не находила слов. Ей было очень стыдно за Павлушу как он мог так вообще, и как он мог так перед чужими по сути людьми, но почему-то казалось, что именно он поступил, как чужой человек, а Митька и господин Тьерселен как родные. Это было неправильно, нехорошо, но она не понимала, как сделать так, чтобы стало хорошо.
И когда госпожа целительница велела ей подниматься и надевать форму, она только кивнула согласно.
Форма дожидалась чистая, отутюженная. Награды в порядке алексеевский крест, Иоанн Магический второй степени и святая Лизавета. Марьяна заплела косу и уложила её на затылке, проверила свой вид всё, как положено, никаких изъянов. Можно показаться на глаза начальству.
Начальство это военный министр Верховцев, это командующий генерал Старшинин, это министр иностранных дел князь Вострецов, и кто-то от союзников. Раньше Марьяна трепетала бы и стеснялась показаться на глаза всем этим важным людям пока жила дома у батюшки, да и на первых курсах Академии тоже. Сейчас же никакого страха, никакого трепета, приказали явиться нужно явиться. Тем более, что на борьбу с непослушным телом уходит так много сил, что на раздумья и стеснение уже и не остаётся.
Госпожа целительница заглянула к Марьяне перед тем, как отправиться. Оглядела её и похвалила.
- Правильно, милая, так и надо спина прямая, нос выше, а что ноги пока плоховато держат никого не касается. На, выпей, этого хватит на два часа. Сразу предупреждаю после будет откат, возможно мощный откат, тебя разобьёт слабость и придётся снова лежать. Но церемонию ты выдержишь.
- Церемонию? не поняла Марьяна.
- Именно, - кивнула госпожа целительница.
Она тоже была одета по форме полковник франкийской медицинской службы. Но смотрела по-доброму, да она всегда так смотрит. Пока Марьяна пила какой-то отвар с явной магической компонентой, та связывалась с кем-то, уточняла готовы ли, отправились ли, на месте ли и что-то ещё. От отвара в голове прояснялось и как будто прибывало сил голова не кружилась, мутить перестало, и даже видеть Марьяна стала лучше. Вот и хорошо, не опозорится.
И к ним ещё присоединился господин Тьерселен. Сегодня он был в форме Легиона, и тоже с наградами, и опирался не на костыли, но на трость резную, из какого-то чёрного дерева, а набалдашник у неё в форме черепа, ой, батюшки, как с такой ходить-то? Или некромантам можно?
Он вошёл и поклонился, легко и изящно, и Марьяна поняла, что ему госпожа целительница тоже дала испить какого-то отвара, что он на ногах-то держится и не шатается.
- Госпожа Марианна, буду рад сопровождать вас.
А потом им открыли портал просто так, портал, и всё. Шаг и они вышли где-то во дворце. Марьяна в таком не была ни разу, да она и вовсе во дворцах не бывала. Здесь же сверкающий паркет, хрустальные люстры, правда, огни в них магические, огромные окна и много военных. Разных и свои, и союзники.
- Это бывший дворец Роганов, ныне президентский, - сказал господин Тьерселен.
Марьяна знала, что у франкийцев республика, а с королями что-то случилось и их подвинули. И бывший король теперь управляет какими-то хитрыми магическими заводами. И что, этот дворец всё равно что императорский в Петербурге?
Правда, знакомых пока не встречалось, а они шли куда-то, в голову этого зала, и там-то как раз знакомцы встретились.
- Марьяша! откуда-то вывалился Костя Петровский. Митька тоже здесь, вообрази только мы ж и не думали, что сюда попадём, а вот!
Ряхин молча возник рядом.
- Ты как, стоишь? Вот и молодец. Привет, - он пожал свободную руку господина Тьерселена.
Подходили здороваться теперь уже больше к господину Тьерселену и госпоже Мармотт, не к Марьяне. Она узнала господина Саважа, того, что навещал её соседа в госпитале, а других и не знала вовсе. Но господин Тьерселен всем её представлял мол, та самая отважная русская девушка, которая вместе со своим сослуживцем спасла лорда Брендона Саффолка, полуночного премьера, и русского министра Вострецова.
А потом уже и началось, все построились, и оказалось, что здесь и наши, и союзники, и ещё кто-то там, и собрались-то для награждения особо отличившихся. Сначала называли каких-то важных командующих, а потом внезапно
лейтенант Суркова.
Ну что, пошла осторожно так, чтобы при всех не опозориться-то, вот смеху будет, если ноги не удержат! Но ничего, дошла. И оказалось, что ждут её все те самые люди, о которых она сегодня уже вспоминала, главные, главнее только государь император. И ещё командующий Легионом, и полуночный премьер тот самый которого они с Савелием в тени едва не за шиворот утащили, и президент, и бывший король в возрасте батюшки, в хорошем костюме и с артефактами, и маг приличный, встретишь на улице и не скажешь, что король.