Она жадно заглядывала мне в глаза, буквально умоляя подтвердить ее домыслы. Но Пилар не должна ничего знать.
Я кивнула:
Да. Наверное, ты права.
Та, аж, покраснела:
Вот мегера желчью захлебнется! Уж никак она не ждала, что у вас все сладится. Она заговорщицки понизила голос: Едва ваш супруг за порог, так эта стерва тут же служанку прислала. Караулила, видать. Дотерпеть не может!
Я насторожилась:
Служанку? Зачем?
Пилар многозначительно закатила глаза:
На простыню взглянуть хочет. Ведьма старая! Так я сейчас все отдам в лучшем виде. Пусть подавится!
По хребту пробежало морозцем только этого не хватало! Предъявить я ей, само собой, ничего не могла. Да и не стала бы. Перебьется! Но ведь и Пилар, когда будет застилать постель, не смолчит. Станет задавать ненужные вопросы
Я встала с кровати, лихорадочно соображая.
Служанку, значит?
Пилар кивнула:
Та с рассвета в вашей приемной сидит. Ждет. Потому как я сказала, что не позволю вас потревожить, пусть эта ведьма хоть сто раз приказала.
Я кивнула:
Что ж пусть ждет.
Я быстро содрала с кровати простыню, под изумленным взглядом Пилар скрутила в ком. Решительно подошла к камину и швырнула ткань в огонь.
Пилар потеряла дар речи. Наконец, опомнилась, схватилась за кочергу:
Донья моя миленькая, да что же это! Вы что творите?! Тут одна ткань стоит за локоть больше моего месячного жалования!
Я оттеснила ее от камина:
Подожди. Пусть немного прогорит. Я взяла у нее кочергу: Дай сюда. Кувшин с водой принеси.
Пилар никак не могла прийти в себя:
Да зачем же?! Зачем?
А затем. Неси воду!
Та послушалась, но всем своим видом выражала, что я сошла с ума. Я вытащила горящую простыню, пока она не истлела целиком:
Лей, скорее!
Пилар вылила воду. Раздалось короткое шипение, и у наших ног теперь лежали жженые лохмотья. Я расправляла ткань кочергой, с удовлетворением разглядывая почерневшие дыры:
Вот и прекрасно. То, что надо. Давай немного подсушим, а потом отдашь. Раз ведьма так просит. Разве можно отказывать матушке в таком пустяке?
Пилар все еще отказывалась понимать, что происходит:
Да зачем же вы? Нужно было все отдать, как есть. Чтобы все видели! Эта ведьма язык бы прикусила, потому что крыть нечем. И никто про вас больше дурного слова не посмел бы сказать.
Я покачала головой:
Ты слишком хорошо о ней думаешь. При любом раскладе, она найдет, к чему привязаться. Ведьма уже наверняка придумала, как меня оболгать. То, что она требует, унизительно, Пилар. А служанке так и передай: свечу нечаянно опрокинули. Если матушка чем-то не удовлетворена, пусть спросит обо всех подробностях своего сына. Уж его-то слову она может всецело доверять.
Нет, Пилар не одобряла. Но ничего не оставалось дело было сделано. Мы просушили простыню, аккуратно свернули, и она передала ее служанке. А сама направилась на кухню за завтраком.
Наконец, я смогла остаться одна. Встала у окна, бездумно глядя на заснеженный пейзаж. Желток откуда-то спланировал и приземлился на пол. Мягко шагал ко мне. А у меня отчаянно колотилось сердце Я взяла грифоныша на руки, почесала желтую макушку:
Что нам теперь делать, Желток? Ты знаешь?
Тот поднял голову. Просто смотрел и хлопал огромными рубиновыми глазами.
Желток, ведь ты все слышал вчера. Правда? И все понял. Ты знаешь, что делать? Придумай что-нибудь.
Но он снова молчал, и мне очень хотелось думать, что вчера все показалось. Что он ничего не
говорил, а прочее просто плод моего воображения. Если бы все было так! Я смотрела в окно, прижимала Желтка к себе. И становилось только хуже
Вдруг грифоныш вздрогнул, соскочил на пол. Я увидела в дверях Пилар с подносом. Она поспешно отставила его на столик и посмотрела на меня:
Сеньора, к вам тут слуги от его светлости. Какую-то громадную книгу несут.
Пальцы разом заледенели. Я кивнула:
Да! Да! Проси, скорее.
Книга оказалась, действительно, огромной. Два ливрейных лакея с немалым усилием тащили ее на носилках. Двое других несли массивную деревянную подставку, которую я велела поставить у окна.
Не помню, были ли в отцовской библиотеке такие большие книги Но эта оказалась внушительной, толстой, неподъемной. Переплет из толстой тисненой кожи с истертыми буквами, на срезе посеревшие от времени волнистые страницы. Сверху виднелся красный язычок сафьяновой закладки. Вито заложил для меня страницу?
Сердце сжалось, во рту пересохло. Я отчаянно хотела открыть и прочесть. Но так же отчаянно боялась. И Пилар жадно глазела из-за плеча. Сначала я должна прочесть все сама. Не нужно, чтобы Пилар увидела лишнего. Иначе ее причитания меня просто добьют.
Я повернулась:
Пилар, прошу, подожди за дверью, пока я не позову.
Та, аж, побледнела:
Зачем, барышня? Что такого в этой книге?
Я стиснула зубы:
Выйди, Пилар. Это приказ.
Глава 26
Я с усилием раскрыла тяжелый фолиант и теперь пролистывала страницу за страницей, подбираясь к закладке. Книга во всем походила на бестиарий, но содержала огромное количество мелкого рукописного текста на старинный манер. Глаз мельком цеплял искусные раскрашенные миниатюры, и я понимала, что многих изображенных животных видела впервые. Если бы не момент, я бы рассматривала эти картинки часами, но сейчас с каждой перевернутой страницей сердце обрывалось.