Снилось мне что-то странное: наш дом в Александровой слободе и Павел. Княжич ничего не говорил, лишь ухмыльнулся и сел в сани. Возница спросил у него, куда ехать, и тронул поводья.
Я проснулась как от толчка. Я узнала этот голос. Мужчина, который разбил мои крынки, был тем самым возницей, с которым приезжал Павел. Этими соображениями я поделилась с мужем. Я, конечно, не думала, что он поднимет меня на смех, но никак не ожидала, что примет мои слова всерьез.
Это Макар.
Что? Тот самый, о котором говорил Федя? Но какое отношение он имеет ко мне? Как связан с Павлом?
Он служит княжичу. Исполняет разные, чаще нелицеприятные поручения и не задает лишних вопросов.
Я не понимаю, Володя, какое он имеет отношение ко мне? Неужели спустя столько времени решил отомстить за то, что Катерина отвергла его?
Раньше, ответил муж.
Остальные его слова я не разобрала. Та самая клятва вновь дала о себе знать. Но мой мозг уже заработал на полную мощность, складывая воедино разрозненные сведения. Звучало абсурдно, но получалось, что княжич затаил обиду, выждал время и решил отомстить. Значит, следил за мной, был в курсе моих увлечений, знал, как ударить побольнее. Теперь все стало на свои места, лишь роль Владимира в этой трагикомедия для меня оставалась неясна.
Ты знал, да? прямо спросила
его. Знал о его планах и молчал.
Нет, покачал головой муж, далеко не все мне было известно.
Твое появление, нечаянная женитьба, дом, в который ты меня привел, все было частью плана. Твои слова, поцелуи
Это все правда, перебил меня Владимир. Опустился передо мной на одно колено, накрыл мои руки своими, но не опустил глаза. Катя, я никогда не желал тебе зла и не предавал. Я люблю тебя и больше всего на свете боюсь потерять. Если после всего, что ты узнала, решишь оставить меня, я не стану тебя удерживать, но это не значит, что оставлю попытки вернуть тебя и твое доверие. Я виноват перед тобой, но, не случись все так, мы, быть может, никогда не встретились, не узнали друг друга.
Мне было обидно осознавать, что я оказалась лишь частью грандиозного по размаху и отвратительного по сути плана. Игрушкой в чужих руках, наивной простушкой, которая поверила сладким речам. Мне было больно, но одна только о мысль о том, чтобы оттолкнуть Владимира, поставить гордость выше любви, разрывала сердце.
Наверно, я глупая, ответила ему, пытаясь сдержать слезы, но я не представляю своей жизни без тебя. Я люблю тебя, Володя, несмотря ни на что.
Я все же заплакала. Муж поднялся с колен, целовал мои скулы, щеки. Я чувствовала соль на его губах.
Гудок поезда заставил нас вернуться в реальность. У нас оставалось совсем немного времени до приезда в столицу.
Я умылась прохладной водой, пытаясь скрыть следы переживаний. Владимир присек мои попытки уйти в дамскую комнату, чтобы переодеться там. Задернул занавески и отвернулся, пока я меняла простую нижнюю юбку на кринолин. Помог мне надеть платье и застегнул все пуговички на спине, коих оказалась ровно тридцать. Я считала не их, а поцелуи, которыми муж одаривал меня каждый раз, как продевал пуговицу в петлю.
Я успокоилась. Оставшееся время в пути даже улыбалась. Из экипажа, что привез нас к княжескому дворцу, вышла с высоко поднятой головой. Лишь на входе немного стушевалась: никогда прежде не видела такого богатства. Я словно попала в музей только без табличек руками не трогать.
Вышколенные дворецкие открыли перед нами высокие двустворчатые двери. Бальная зала сияла огнями сотен магических светильников, свет которых отражался в огромных окнах и драгоценных камнях, коих на дамах было едва ли не больше, чем на прилавке ювелирного магазина.
Я не чувствовала себя белой вороной. Нежное платье идеально подходило моему нынешнему возрасту. Серьги и кулон, подаренные мужем, прекрасно сочетались с ним. Но, самое главное, Володя был рядом.
Чародей Владимир Дмитриевич Чарторыйский и барышня Катерина Семеновна Неф
С супругой, перебил негромко муж.
С супругой Катериной Семеновной, закончил представление церемониймейстер. Присутствующие, все как один, повернулись к нам.
Глава 40 В которой честь превыше всего
Я мог лишиться расположения князя, превратиться в изгоя, хотя к последнему мне не привыкать, вызвать осуждение в обществе, но нарочно пошел на этот шаг. Назвав Катерину своей женой прилюдно, я не только отрезал все пути к отступлению, я заявил о ее новом положении перед высшим обществом. И брату, и племяннику придется считаться с этим. Вряд ли теперь Александр будет настаивать на расторжении нашего брака. Павел и вовсе отступится. Наследник престола слишком многое не может себе позволить, особенно взять в жены разведенную женщину.
Я рисковал, но пошел на этот шаг осознанно, а Катя поддержала меня.
Я видел восторг в ее глазах, когда мы только прибыли в столицу, когда подъехали к озаренному огнями княжескому дворцу. Ей все было в новинку. Она так искренне восхищалась лепниной, росписью, даже коваными магическими светильниками, что мне передалось ее настроение. Я вновь увидел красоту в привычных вещах, поверил в чудо.
Но самым чудесным созданием была Катерина. Я мог часами любоваться ею: тонкими чертами лица, хрупкими ключицами, ладной фигурой, тем, как она расписывает посуду, творя настоящее волшебство. Она всю себя отдавала творчеству, погружаясь в него с головой. Превращалась в богиню, что одним своим прикосновением создает новые миры.